- А ты чего тут, шельма!
Зана вскочила – стражники, видимо, не желая пробираться мимо обезумевшей матери, решили воспользоваться запасным выходом, который сами же и проделали топорами. В руках у Дроха был сверток – завернутое в одеяло тельце. Оно бесшумно вздрагивало: он был мертв, но продолжал двигаться по воле неведомого колдуна. Если до этого Зана спокойно смотрела, как забивают кольями и рубят головы мертвым, то это зрелище оказалось сверх меры. Ее желудок подкатился к горлу и после секундной борьбы вывалил содержимое под ноги стражникам.
- Пшла, чтоб духу не чуял! – разразился незнакомец пополам с отборным матом. Только сейчас Зана узнала Роноана и поразилась: до этого беззлобный и веселый парень, только год назад сменивший жениховский пояс на расшитый алым, изуродованный злобой и горем превратился в незнакомого и чужого. Это был его ночлег, и это его жена сейчас рыдала у входа.
Спохватившись, Зана помчалась прочь, в свою ночлежку, туда, где уже наверняка мать обнаружила пропажу и устала считать седые волосы, ожидая ее возвращения. И вслед за ней расползалась по стоянке весть – ночью приходил мертвый и унес жизнь еще одного человека.
- Обоих обезглавили и закопали на краю стоянки, - добавлял очередной глашатай, задумчиво ковыряя пальцем в ухе. И добавлял – первый раз так… чтобы дитё-то…
Когда же люди, затоптав костры и нагрузив обозы, двинулись дальше, по рядам замученных беспокойными ночами и долгим путешествием сельчан пронесся шепот.
- Роноанова-то жена не пошла, там осталась…
- Зря сказали, где закопано-то…
- Было бы больше ума, сама бы кинулась, а дитё уберегла…
- Говорят, откапывает… Мужики-то хотели оттащить, а куда там! Ума нету и не будет уже…
- Ничего, - утешали другие неминуемого вдовца, - сыщешь другую, у нас баб много, хоть десяток счастливь…
Люди шли навстречу поднимавшемуся солнцу, топтали слежавшуюся пыль дороги, не глядя под ноги. Только вперед, туда, где ужас минувшей ночи не повторится уже никогда! Но и он отступил, оставив лица сельчан безучастными к чужому горю, будто неживые, они тупо переставляли ноги, забывая даже бормотать под нос.
Но все изменилось, всколыхнулось, едва солнце в полную силу налегло на плечи. Еще одна новость пронеслась по обозу гулким криком:
- Гномы! Гномы впереди!
Глава 2
Глава 2
Зана никогда не видела настоящих гномов, не тех, которых показывали раньше на ярмарках – бородатых карлов в потешных штанах с лямками на плечах. Это были настоящие гномы – широкие, сильные, словно горы с ногами и руками, лица их почти полностью заросли волосами, лишь торчали из них круглые глазищи. Надо сказать, весьма недружелюбные глазищи. И не беседы беседовать собирались эти пришлецы – все как один облачились в отливавшие медным блеском кольчуги, а на поясах красовались у бородатых топоры да секиры. Кое-кто из них даже, не стесняясь людей, любовно оглаживал оружие. Зана выделила его особо – самого низкорослого, до ряби в глазах рыжего и, как ей показалось, самого злобного.
Вот и удивительно – сельчане едва перешли на земли подземных жителей, как те уже и сами начеку. Не из-под земли ведь вылезли, а приехали на вислоухих коротконогих лошадях, которых Зана и не видала никогда и не слыхала, что такие бывают. И добирались не один день – большак говорил, до их пещер еще суток трое ехать, если налегке, значит, заранее прознали бородатые, что незваные гости на пороге. Как – то дело мудреное, у гномов своя магия, ни людям, ни эльфам не известная. В ней и рожденный колдуном не разберется, а уж если сунется, то хорошо, если умом не повредится. Что ж, раз хозяева местные про их горе знали, да про нужду догадывались, выходит, и ответ у них был припасен.
Зана опасливо приглядывалась к горизонту, ощупывала взглядом валуны побольше – не видно ли где спрятавшегося гномьего отряда, готового в любой миг прогнать непрошенных гостей прочь? Но как ни была Зана глазаста, никого не углядела. Видать, и впрямь кроме пятерых бородачей никого поблизости не было. А может и эти не лыком шиты и при случае сами справятся? Да и с кем справляться-то? Пара обозов с девками, да стариками. И те беспечно глазеют на пришельцев, и про страх-то забыли.