Она не сразу заметила фигуры в коричневых плащах. Они суетились около высоченных кованных ворот, медленно толкая их в сторону города. Закрывали! Надо было скорее проскользнуть внутрь! Зана попыталась вскочить, но вместо этого снова повалилась матери под ноги. Тела своего она не чувствовала совсем – оно вдруг превратилось в раздутую коровью тушу. Голова загудела, во рту пересохло. Занка засипела жалобно, пытаясь протянуть к матери руки. Изо рта вылетел стон вместо слов. Вот когда суетившиеся у ворот стражники обернулись в их сторону, схватились за поблескивавшие в ножнах мечи и кинжалы, а из бойниц высунулись другие – с луками наизготовку.
- Шли долго! - Скрипуче выпалила Хёрн, вскидывая руки в запрещающем жесте. – Устала она! Живая она!
Не будь у нее клюки – она тоже упала бы на землю. А так – уцепилась, укрепилась, стиснув зубы. Зато Занка почувствовала себя лучше, с радостью задвигала руками и ногами. Они ныли, просили пощады, но слушались. Занка неуклюже встала, отряхнулась, подошла к матери и подперла ее под плечо.
Напряженные взгляды стражников щупали их долго, но скоро потеряли всякий интерес. Раз странницы живые, бояться их не стоило. И обращать внимание – тоже. Лучники снова спрятались от любопытных глаз, а стража у ворот – принялись толкать кованные створки. Только один из них – невысокий с густыми седыми усами под носом – подошел к Зане с матерью.
- Чего вам тут надо? – грубо пробурчал он. Им были тут не рады. Только сейчас Зана с тоской поняла, что эти доблестные вояки могут их и не пустить. По крайней мере – даром. А заплатить им было нечем.
- Мы ищем убежища, - дребезжащим голосом сказала мать. Отдышалась, а потом добавила. - Мертвые кругом.
Стражник скрипнул зубами, глянул на них исподлобья. Была бы его воля – наподдал бы странницам, чтобы впредь не совались в неспокойное время. Зана нутром чуяла это и не хотела верить.
- С чего вы взяли, что тут их меньше? Идите своей дорогой!
Занка готова была расплакаться. За столько дней пределом мечтаний было погреться у костра и ухватить кусок хлеба. И теперь, когда перед глазами маячили не просто городские стены, столица. А их не пускали!
- Надо нам, милок. Пусти, - жалобно простонала Хёрн, заглядывая ему в глаза.
Он вздрогнул, заслонился ладонью, будто глядел вдаль, потом провел ею по щекам. Показалось – сглотнул судорожно.
- Идите, бабушка, обратно, - устало сказал стражник, отворачиваясь. - Там спокойнее…
Он хотел сказать еще что-то и вместе с тем давал понять, что разговор окончен. Занка готова была снова упасть на дорогу и глотать пыль, закусывая ею обиду. Их не пустят! Оставят тут, как сыть для мертвых! Хотелось рыдать в голос, но тут из-за повернувшего к ним спиной стражника, что-то бормотавшего себе под нос, вынырнул еще один мужчина. Не воин и не страж – что-то вроде вельможи. Только низшего ранга. Высокий и худой в засаленном зеленом камзоле и кожаных сапогах с пряжками. Он окинул их с матерью любопытным взглядом, а потом обратился к седоусому стражнику. Правый глаз его при этом моргал, дергая гладкую рябую щеку.
- Кто там у тебя?
Стражник неловко попятился, будто хотел прикрыть их спиной.
- Пришлые, просят пустить. А я им говорю, чтобы шли прочь, - заговорил он просящим тоном.
Вот когда надежда снова вспыхнула в груди. Занка даже забыла, что умирает от усталости. Отстранилась от матери, гордо задрала подбородок. Вот пусть теперь попляшет. Этот вельможа, поди, его начальник. Пусть спросит с него, почему не пускает добрых людей. Живых людей! И вельможа не посрамил.
- Чего тебе, жалко, что ли? – сказал он, разевая рот в ленивом зевке. Прикрыть его рукой он нужным не посчитал. - Пусть идут. Ты же не запер еще.
Стражник стиснул кулаки, затрясся. Зане показалось, еще немного – и он кинется на вельможу. Но всё обошлось. Что уж там между ними произошло в безмолвных гляделках – неведомо. Если стражник и кипел, то вельможа сразу утратил к ним троим интерес и ушел. Только не за ворота, а куда-то в сторону, где дожидалась его гнедая лошадь. Странно, что Занка не заметила ее раньше. Может, кто вывел, пока они тут просили жалости у седоусого?