Дрох-тин отвернулась, стиснула зубы. Ей придется постараться, чтобы Таршат-тар снова начал ей доверять. Пусть перестанет хотя бы смотреть из-за каждого угла чужими глазами, тогда можно сделать по-своему.
- Вот и ладно, - Хоралик понял ее молчание иначе. – Меньше тебе, девка, с людьми водиться надо. Смотри – какая стала. Точно сохлый ковыль на ветру. Худая да жильная. А с людьми пускай люди разбираются. Вон, король послал к Хрому ихнему – пусть долг отдает, да своим соплеменникам отворот-поворот покажет.
Дрох-тин вскинулась – как так?! Сам Таршат-тар, будь хоть дважды король, такого бы не решил. Значит, был совет, на который ее любезно посудили не звать. Гномка снова стиснула зубы, чувствуя, как свело от напряжения скулы, а потом выдохнула и натянула на лицо покорную улыбку. Да, ей придется переступить через себя и не раз, но она добьется своего! И да помогут ей боги!
Глава 18
Рваные серые облака мчались по низкому прозрачному небу, будто хотели обогнать Крафвина. Из иссушенной ветром и солнцем земли торчали редкие колючки. Маг не узнавал степи. Раньше маки алыми точками мерцали в волнах белых кистей ковыли. Ржали и неслись по просторам дикие лошади, кричали в небе степные жаворонки, пролетали хищными тенями луни и ястребы, прятались в траве серые куропатки и суслики. Степь дышала ветром, пела на разные голоса и кличи, пахла пряной травой и солончаками. Сейчас же она будто чахла, сгибаясь под неведомым и непосильным для нее бременем.
Крафвин торопился. И если путь в земли первородных был нелегок, то уходить оттуда оказалось гораздо тяжелее. В первую очередь потому, что он еще сам не знал, куда направиться. С одной стороны – надо было выполнять данное Дориалю обещание, и тогда надеяться на его помощь. Но след Эриана тянулся куда-то на запад, а там терялся среди морока, через который Крафвин не мог пробраться даже в Мире-на-грани.
С другой – люди текли к гномьим границам. Тонкими струйками согнанных с деревень крестьян, остатками городских жителей, не вовремя распознавших в своей среде червоточину. Укрепленные стены защищали только от внешней угрозы. Когда же мертвые попадали внутрь, запертые ворота становились ловушкой для тех, кого должны были защищать. И еще с юга надвигалась целая людская туча. И Крафвин догадывался, откуда они шли – синяя печать Верховного короля знаменем следовала в их среде. Значит, Тордена больше не стало. Иначе Радвин не решился бы оставить ее, как и свои сокровища. Вряд ли в спешке и свалке мертвой осады Верховный король людей грузил на телеги золото и драгоценные камни. Да и не нужны они тем, к кому он шел на поклон – у самих хоть отбавляй.
Теперь Крафвину надо было решать – на чьей он стороне. Гнаться ли за нежелающим никому открываться наследником Дориаля или же идти на помощь к людям? Всё-таки за гномами у него тоже водились долги. И пусть время сейчас было не то, когда о них помнили добрым словом, он не пожалел бы припереть бородатых и крепким словом. Иначе людей за железный обруч не пустят. Маг видел, сколько крови прольется у границ гномьих земель, если он не вмешается. И сделал выбор. Впервые – сам.
Не кидал рун, не ходил в недозволенные простым смертным Миры, не искал ответов у богов. Вообще, сейчас Крафвин словно забыл о них. Об их живительной, но вместе с тем – требующей взаимной отдачи, силе. Зато из головы не шла погруженная в грезы во Дворце-дереве эльфийка. Сейчас он помнил ее, будто видел не первый раз. Может, так оно и было. С тех пор, как Крафвин носил посох, он знал ничего о прошлом. Не было у него ни озорного детства, ни пылкой юности, ни возраста мужества. Одно он мог сказать наверняка – если они и встречались, то не после того, как его нарекли Забвением. Гораздо-гораздо раньше…
Вот только память была запечатана на семь замков, окована магией и силами, которые Крафвину оказались не по зубам. Впрочем, раньше он и не задумывался, чтобы разрушить обет посвящения. Мэтром он чувствовал себя на своем месте. Можно даже сказать, что он был счастлив, впутываясь в очередную головоломку сил или судеб. Но сейчас Крафвин бы попробовал приоткрыть навесу памяти, если бы мог.
Дойдя до огромного камня – острого и вытянутого, будто клюв гигантской птицы, маг остановился. Не лишним было передохнуть и подкрепить силы. Кажется, он шел уже несколько дней без остановок и питья. Тело, утратившее былую резвость, нуждалось хотя бы в этом. Хотя, не отказалось бы и от полного покоя. Крафвин всё чаще стал задумываться о том, что стоило подыскать ученика. Наверное, не случись мертвой напасти, он бы так и поступил, но сейчас вынужден был отложить мечты на потом.