Заученным движением, Крафвин провел ладонью по набалдашнику посоха, ощутил привычное тепло и струйку силы. Тонкую, будто робкий родничок. Нахмурился – плохой знак. Оставалось надеяться, что и посоху всего лишь требовалось немного отдыха. Маг присел на корточки, обнимая не одну сотню лет прослуживший ему атрибут посвящения. Стало спокойно, легко, тихо. Это к вечеру ровная пыльная земля перед Крафвином покроется рытвинами наспех поставленных земляных палаток и проплешинами кострищ. Сейчас же он мог только ждать и копить силы.
И маг не ошибся. Стоило ему открыть глаза, как кравшееся к горизонту солнце очертило людское море. Маг вставать и приветствовать беглецов не торопился – теперь он четко видел, что они доберутся до клювастого камня едва ли к ночи. Зато он мог теперь оглядеть спасшихся из столицы людей, и порадоваться – их было гораздо больше, чем спаслось бы, попади мертвые за городские стены. Значит, люди ушли раньше, чем это случилось. По крайней мере – большинство.
Настораживало только, как они шли. По краям растянутого овала из человеческих тел шли женщины в льняных рубахах и темных вязанных юбках. Они волокли или толкали на деревянных тележках узлы с пожитками, тащили за руки или на руках малышей, подгоняли крепким словом сникших детей постарше. Те были в длинных поношенных взрослых рубашках с завернутыми рукавами и веревками вместо поясов. Кто-то из ребятни мог похвастаться штанами или шерстяной безрукавкой. Остальные же зябко терли плечи и скулили. Рядом, угрюмо озираясь, шагали мужчины в робах и широких полотняных штанах. Они неуклюже перехватывали копья, перначи, чеканы, кинжалы, стряхивали затекшие от напряжения руки. И Крафвин понимал – почему. Это оружие было для них непривычно. Гораздо проворнее эти люди управились бы с вилами или глиняным станком.
Эти рабочие семьи опоясывали овал двумя рядами, при этом у тех, кто шел вторыми, оружие было значительно хуже. В основном – наспех сооруженные пики. Следом за ними, немного отставая, ехали на лошадях облаченные в доспехи воины с вскинутыми арбалетами. Крафвину даже показалось, что они подгоняли тех, кто шел впереди. Но он быстро отвлекся на следующий слой этого сиротского пирога.
Следом за всадниками шагали рыцари короля с характерным стягом со скрещенными мечами на фоне багрового солнца. Они шли в три ряда, придерживая мечи на поясах и поглядывая по сторонам. Среди них встречались и такие, кто одергивал норовивших вцепиться им под руки женщин. Но таких было совсем мало – Крафвин насчитал не больше десятка. А за ними тянулись обозы – долгие вереницы груженых повозок. Ни в одной из них кроме возницы не было ни души. Только вещи: провизия, одежда, дрова и хворост, посуда, пологи для палаток, инструменты от лопаты до топора. И, как ни странно – нашлись среди них и повозки с золотом и самоцветами. Даже витой трон из сплавов серебра не оставили в королевском замке Тордена.
После них снова ехали всадники, среди которых Крафвин узнал Верховного короля. Узнал не по мерцавшей над головой печати – она как раз обманно металась от одного воина к другому – по золоченым доспехам и надменному восковому лицу. Сколько маг себя помнил – Радвин всегда отличался самоуверенностью и жесткостью, иногда доходившей до жестокости. И Крафвин не всегда его поддерживал, но неизменно относился к Верховному королю с почтением.
Маг отметил, что уже давно разглядывал беглецов не простым зрением. Вот и черные точки за спинами всадников, ограждавших Радвина, были перед ним, как на ладони. Там ехали в открытых повозках вельможи с женами и детьми. Их маг узнал по чопорным нарядам из тяжелого бархата с золочеными или серебряными пряжками, и похожими безучастными лицами. Если раньше поездка и вызывала у них какие-то чувства, то теперь они тряпичными куклами болтались в трясшихся на кочках телегах. Лишь изредка шевелясь, придерживая подпрыгивавшие сундуки с тряпьем и пищей.
После них шли ряды городской стражи, одетые в доспехи из сыромятной коричневой кожи. У этих оружие было для ближнего боя – бракемары, булавы, короткие зазубренные мечи. А за ними снова тянулись простые горожане с семьями и скудными пожитками. Удивительно, как они вообще умудрились собрать хоть что-то с мертвыми на хвостах!