Крафвин отвернулся, стискивая зубы. Он больше ничего не хотел говорить и ничего – спрашивать. Ударив посохом в земляной пол палатки, он исчез.
Чтобы не будоражить людей, маг оставил свою бледную копию дремать под клюв-камнем. Уходил серой тенью спокойно – никто не подойдет к погруженному в сон мэтру. Он шел, толкая землю ногами, к кучке сгрудившихся в самом хвосте у огня мальчишек. Кажется, среди них была и худенькая девчонка. Прижимая кусок недоеденного хлеба в ладошке, она дремала на плече самого большего. Хёрн сидела тут же, но чуть в стороне. Кажется, ребятня за что-то сердилась на нее.
Несколько пасов руками, и в уши влетел утихший к вечеру ветер, наполнил мысли украденными днем словами. Они путались, с трудом складываясь в фразы.
- Давайте, еще подождем!
- Некогда ждать.
- Они скоро придут!
- Не придет никто. Малик ваш… Не буду я его ждать – не живой он уже.
- А дочка ваша? Неужто, бросите?
- Какая она дочка! Подкидыш! Молчите уже и топайте! Только мороки с вами!
- Я останусь.
- Я тебе! Пшел! Пшел вперед или так заговорю, что сам побежишь, да еще вприсядку, только потом без ног останешься! Ну?!
Пока эти слова были для Крафвина всего лишь комком чужих бесцветных слов.
- Опять подслушиваешь, старый пень! – раздалось впереди знакомым скрипучим голосом. Похоже, внутри Хёрн так и осталась поношенной жизнью старухой.
Маг перестал прятаться в сумраке, вынырнул к костру, ощущая жар огня и запах свежего хлеба. Ребятня его почти не заметила, вяло осмотрела, и снова уткнулась глазами на огонь.
- Зато ты помолодела. Может, подскажешь зелье какое? – впервые Крафвин говорил по-доброму. Не потому, что так велел Закон – общаться с владеющим силой должным образом, а потому, что хотел.
- Ага, сушеных мухоморов поешь, да разбегись и головой в пень ткнись! Тут тебе и молодость, и бубенцы с пряниками!
Хёрн сверкнула наполовину сохранившимися зубами. В прошлую их встречу у нее их было вчетверо меньше.
- Всё притчами сыпешь, а я ведь по-хорошему пришел.
- Да знаю я, - отмахнулась Хёрн. – Больно мне, сосёт!
Она ткнула кулаком себе в грудь и застыла. Крафвин тоже молчал.
- Видел этого, сосунка своего? – снова заговорила она, доставая из котомки кусок хлеба и протягивая его магу.
Он кивнул, принимая пищу из ее рук.
- Видел… А того не знаешь, какую он шутку выдумал…
Крафвин слушал, принимаясь зевать несвежий кусок зашатавшимися зубами.
- Вишь поди, как они свиньей прут? Баб, да холопов живым щитом выставили… А тех, кто своих-то на корм мертвым оставил, как приманку, в середку пустили!
Крафвин подавился куском, крошки зацарапали где-то в легких. Он раскашлялся, пытаясь выплюнуть их. Хёрн бесцеремонно подошла к нему и со всего маха огрела клюкой между лопаток.
- То-то! А эти… Ублюдки! Едут, да судят – кому какая баба, случись чего, достанется. Подлецы!
Она плюнула под ноги, с остервенением растерла плевок ногой по земле. Маг не знал, что ответить. Только теперь он понимал, что за кровавое марево окутало Верховного короля. Оставалось неясным только – как такое скопище людей выбралось за стены незамеченным для остальных?
- Э-э! Так они подарок дружка твоего остроухого Званку Первому потратили! Вишь как! Тысячу лет лежал себе шальной ветер – преграда для врагов и духов злых, а тут – на тебе! От своих же им загородились! Мы с Занкой еле продрались…
Она смолкла, плюхнулась на землю, прямо на свой плевок. И сникла. Крафвин вспомнил, что в прошлую встречу с ней была дочка. Похоже, Хёрн оставила ее в Тордене.
- Я думал, ты из нее только силы тянула… - откровенно начал он.
Хёрн перебила.
- Куда там! Ее силы никому пить нельзя! Отрава! Черное семя! А жалко… Знаю, что живая она, только ненадолго ведь… Я ж наоборот, закрывала ее от этого… Сынка этого…
Крафвин насторожился.
- Эриан, будь он неладен! Ты ведь за ним идешь? – последнее она выпалила будто мимоходом.
- Ты его видела? Где?