- Еще каркнешь – снесу твоей паскуде голову прямо об пол, - просипел он сквозь зубы.
Чутье вспыхнуло, подступило к горлу, обжигая. Но Занка знала – пусти она его в ход, спасти девочку ей не удастся. Даже, если Дирта сейчас ударит молния, ребенок всё равно полетит на пол. Как раз туда, где выпирали подложенные под основание койки обломанные кирпичи. И тогда никакая сила не вернет младенцу жизнь. Это было так же очевидно, как то, что отступать нельзя. Никак!
- Положи на место.
Занку распирало от гнева, но теперь к нему примешивался и страх за существо, ставшее родным, ждавшее помощи. Мысли казались чужими – надменные и холодные, они больше подошли бы Эриану, чем ей. Она сама себя не узнавала и уже мало противилась бившему изнутри чутью.
- А ты отними, раз бойкая такая. У-умная…
Дитр издевался, дразнил, и еще немного – и Занка в гневе забыла бы обо всем. Но тут сзади на нее обрушилось что-то тяжелое – шлепнуло по голове, и Занки больше не стало.
Сквозь тьму и боль, нещадно терзавшую затылок, до нее доносились голоса. Они шептались, будто кто-то и впрямь мог их подслушать.
- Уверен, что та самая? – с суеверным страхом бормотал один.
- Она, всё сходится – колдунья с грудным. - Этого Занка узнала. Дирт. - Из-за нее тогда недород, а потом и эти приплелись.
- Хорошо бы… - выдохнул третий.
- Вот увидите – отдадим ее им, и заживем! – убеждал Дирт товарищей. В его голосе так и выпирала гордость. Еще бы! Пока остальные трусливо поджимали хвосты, он справился с колдуньей!
- Слышь, Дирт, а мож разок-то попользовать? Что ей? Она, вон, и без памяти лежит сейчас. Чего ее бояться?
- А кто ее боится? Что, Жунак, уже и порты намочил? Дурья башка твоя – ты ее паять будешь, а она из тебя кишки вытащит и вокруг шеи обмотает. О том думай, как ее отродье получше припрятать, чтобы пока эти не пришли на поводке ее держать.
- А чего ее держать? – отвечал Жунак обиженно. - Треснул еще раз по башке – и готова!
- Ага, а буди перестараемся? Тебе тут мертвая ведьма нужна? То-то же! Тут оставим. До времени, а девку ее пока Кинке отдай. Случись чего – с нее и спросишь.
- Разрешаешь? – плотоядно хмыкнули ему в ответ.
- Чего? Я только за спрос разрешаю, а другого чтоб не было ничего! Ишь – своих, что ли, мало? На моих и не зарься даже! Я опосля тебя и пальца-то не суну!
- Чистоплюй, - обиженно фыркнул Жунак.
- Смотри-смотри – просыпается вроде, - вмешался еще один голос.
После нескольких мгновений тишины послышался шорох и шлепки улепетывающих пяток. Когда Занка продрала глаза, в которых еще расходились мерцающие круги, над ней склонялся только Дирт.
- Ну, жабья отрыжка, очухалась? В общем, такое мое слово – не будешь рыпаться, пищалка твоя жива будет. А рыпнешься – обеим головы снесу!
- Что же медлишь? - с трудом выталкивая слова, ответила Занка. Каждое отдавало раскаленной спицей в затылке.
- А это ты скоро узнаешь, - Дирт довольно ухмыльнулся, огладил бороду.
Она ждала, что он скажет еще что-то, но он лишь смерил ее взглядом сквозь прищур, сплюнул под ноги. А потом развернулся и направился к двери.
Занка осталась одна в узкой комнатенке – низкий потолок, ряды полок над головой, пучки трав, развешенных вдоль стен. Запах полыни, можжевельника и копряни. То ли чулан, то ли чердак, то ли погреб. Хотя нет – в погребе было бы сыро и зябко. Здесь же сквозь щели сквозил воздух – свежий и теплый.
Зана попыталась подняться, но связанные руки и раскаленные спицы в затылке валили ее обратно в прелую солому под ногами. Только раза с пятого получилось оторваться от пола и сесть, прижавшись спиной к стене. Голова работала плохо, зато надсадно и обиженно скулило сердце. Занка пыталась разогнать тугие мысли, сообразить – что делать? Как выбраться самой и спасти Ярушку? Взывала и к чутью, но оно скрылось куда-то и не желало выползать. Тогда Занка ткнулась в колени головой и засопела, ни о чем не думая. Она сделает это после – когда утихнет боль.