- Смерть… - перенял у нее Крафвин и тут же опомнился. – Смерть?! Ты? Ты?! Что ты сделала?!
- Да ничего. Отпустила ее. Просто – отпустила. Это ведь дочка моя – Занка.
Она хотела сказать еще что-то, но тут им под ноги выкатился кто-то в окровавленной жилетке на голое тело. Только сейчас мэтр понял, что вокруг кипела не битва – бойня. Брызгала кровь по сторонам, лязг оружия, визг, лошадиное ржанье – всё смешалось. Не было только меж этих звуков протяжных стонов и утробного чавканья. Не мертвые бились сейчас насмерть – только живые друг с другом. Мертвые грудой перерубленной плоти трепыхались чуть в стороне. Им на подмогу к устроенной раньше времени пирушке спешила новая нежить – спотыкалась, забывая переставить ноги от нетерпения, опрокидывалась вперед изъеденными ребрами, гудела.
- Мать Марра, мэтр, - затараторил на одном дыхании парень, которого Крафвин видел несколько раз около Хрома, ставшего в один день из деревенского большака настоящим королем над отверженными Радвином людьми. – Там – суд! Идти надо! Хром просил поторопиться, ибо если не поспеете – люди его в клочья порвут!
Хёрн тут же вскочила, протянула руку мэтру и дернула его вверх. Они так и поковыляли в обнимку туда, где сейчас гомонили несколько басистых голосов, среди которых маг различил гневные тирады Радвина. Магии в превратившемся в развалину мэтре больше не осталось, и теперь он мог лишь догадываться – что там произошло.
Глава 38
Хром и сам не верил, что переход пойдет так гладко. Казалось, услышав про гостеприимство гномов, бабы примутся метаться по стоянке, как куры с отрезанными головами. Тут пожитки собрать, там – мужа обнять на прощанье, потом пересчитать детей и снова вернуться к пожиткам. Так было, когда его люди покидали Олейку – хоть мертвые и доняли до печенок, а всё никак не могли собраться в путь. Но вышло иначе.
Не пришлось невзначай оттискивать женщин к железному обручу – они и так хоронились там, изредка поглядывая на спины мужей и сыновей. Но больше старались заняться делом – порты ли подштопать, перепеленать ли младенцев или просто поковырять землю под ногами – вдруг удастся отыскать съедобные корешки? Своих Хром собрал тут же, едва Дрох-тин вернулась на другую сторону купола. Всем настрого наказал, чтобы держали язык за зубами и по сигналу тут же бежали, куда укажут. Дальше гномиха обещала взять и новых, и старых Надвинцев под своё крыло.
Вникать, откуда вдруг в дочери бородатого народа проснулась такая любовь к людям, и что ей грозило за гостеприимство, большак не стал. Некогда было. Тут ведь не просто караульных пришлось отряжать – всех, включая тех, кто нес ночную стражу перед рассветом, пришлось пристроить к делу. Пока – только в уме, но каждый из дремавших вполглаза у костра или напряженно всматривавшихся в обозначившийся розовой полоской горизонт мужчин знал, куда идти, когда начнется переход.
Теперь же, пробоина в куполе ширилась, проглатывая сначала по одной, а потом по три-четыре женщины, ведших за руки детей. Или – наоборот. Малышей и ребятню постарше не надо было понукать – они сами спешили туда, где раскинулась такая же голая и неприглядная земля, разнившаяся только тем, что на ней не придется плакать по ночам и ждать, когда из темноты вырастет голодное нечто.
Мужчины стояли чуть поодаль, пропуская беглянок словно по живому коридору. Каждый зорко следил, чтобы уговор с гномихой был соблюден. Только бабы да дети. Ни один мужчина не должен был сунуть в пробоину носа. Иначе купол закроется. Не сладко приходилось и тем, кто стоял сейчас в карауле. Мертвые уже показались с первыми солнечными лучами, и теперь никто не знал, сколько прибавиться к их числу из Хромовых людей прежде, чем переход закончится.
Торденских женщин тоже пускали. Безмолвно и резво они похватали малышей и тряпье и бросились к спасительной пробоине. Хром порядком засомневался – не нарушил ли кто из его подопечных наказ и не шепнул ли соседкам по кострам ночных новостей? Но если такое и случилось, то делу оно не помешало. Наоборот – не было возни, стонов, лишних и даже глупых в такую минуту слез. Торденцы-мужчины смотрели на улепетывавших жен и дочерей безучастно, лишь изредка вскидывая руки для прощания. Тут уже и гадать не надо было – знали. Не удержали будущие Надвинки языков, всё выболтали сестрам по несчастью.
- Живей, - хмуря для острастки брови покрикивал Хром. Не забывал и на надвигающуюся полосу мертвецов поглядывать. Быстро шли, слишком быстро. Успеть бы…