Радвин не ответил. Дернулся было сам, пихнул рыцаря, но тот зашептал что-то через плечо. «Не время» или «после», Хром точно не расслышал. И король отступил. Позже оказалось, что Радвин не многих посвятил в своё бегство. Большинство и воинов, и рыцарей, и знатных господ так и жались в середине разросшейся стоянки. И среди тех, кто сейчас с удивлением обнаружил возвращающегося короля, были и женщины в расшитых бархатных платьях, и дети. Хром мельком скользнул по ним взглядом, повернулся к своим. Они его поняли и закивали. Всё должно быть по-честному. Только женщины и дети.
- Кто еще не слышал, - закричал большак во всю мощь, приложив ладони к губам. - Женщины и дети могут уйти к гномам. Но только – прямо сейчас. И времени у них в обрез.
В лагере короля ничего не изменилось. Сперва. А потом там началось то, чего боялся Хром среди своих. Жены лордов и просто городских толстосумов заметались, не зная, что схватить. Они то бросались к возам, то пересчитывали детей, то кидались к мужьям на грудь.
- Живей! – крикнул им в последний раз Хром и отвернулся.
Недосуг ему было больше возиться с теми, кто ел досыта, когда рядом стонали от голода сироты. Захотят – выберутся. Вон сколько баб текло сейчас в пробоину – будто в землю зарывались от страха по ночам, когда Хром обходил стоянку, а теперь вынырнули.
Только большак отступил, как мимо со свистом пролетело что-то, вонзилось в стоявшего рядом в жилете на голое тело Роноана. Тот охнул, но устоял на ногах, удивленно уставивших на пернатую стрелу, торчавшую из бедра. Но не успели они на двоих сообразить, что к чему, как следом полетело еще с десяток спущенных с тетивы смертей. На этот раз – повыше. Не в мужчин целились стрелявшие, а в тех, кто со всех ног торопился под защиту железного обруча.
Хром не стал смотреть, как падают подкошенные стрелами женщины, как напрасно тянут мертвых матерей дети или как матери пытаются вытрясти смерть из бездыханных младенцев. Он уже мчался вперед. Туда, где закрытые шлемами лица снова целились, щуря бесстыжие глаза. И сейчас стало неважным, бежал ли кто следом. Главное – догнать, поймать и наказать. А в том, что облаченные в латы мужчины побегут, он не сомневался. Потому что только трус может слушаться другого труса, когда тот велит убивать беспомощных.
Хрому наперерез кинулся всадник, но большак стал прыгуч не хуже мертвого. Ухватился за удила, сдернул седока, походя полоснул по горлу, украшая меховые полосы на штанах бурыми струями. Новая свистящая песня над головой унесла смерть за спину большака, но он уже занял нагретое место в седле. Он мчался, сквозь застилавшую глаза ярость различая, как знатные господа пытались растолкать сомкнувшиеся ряды воинов короля, как те отпихивали и сминали и их самих, и их жен. Крики, ругань, детский пронзительный плач и лязг наполнили воздух.
Но Хром уже ничего не видел – он добрался до первых лучников и пришпорил коня, заставляя топтать их копытами. И животное не остановилось, не отпрянуло от людей, словно ярость наездника передалась и ему. Било копытами, пробивая череп одному и отбрасывая прочь другого. Им на выручку высунулись из задних рядов гренадеры, копьями проткнули коню брюхо, но Хрома на нем уже не было.
Большак фырчащей смертью проносился от одного лучника к другому, бросался вперед и отпрыгивал, не давая себя коснуться. За ним, сбоку, и даже уже впереди мелькали спины его людей, а со стороны перехода продолжали доноситься стоны – и тех, кто падал подкошенный стрелой, и тех, кто поднимался после с уже неживым оскалом. Хром запоздало подумал, что надо было прежде сказать своим, чтобы оттащили и обезглавили убитых, но и эта мысль канула. Перед глазами остались только окрашенные подлостью лица и верный тесак, черный от крови...
Всё кончилось. И переход, и свалка с людьми короля. С мертвецами разговор был короткий, а вот с живыми – несколькими стражниками, двумя воинами и самим королем, Хром не знал, что делать. Сражаться они не будут, скорее, снова ударят в спину, но и убивать безоружных, да к тому же изрядно раненных… Большак не считал это правильным, но не все были с ним согласны.
- Голову им долой!
- Собака плешивая!
- Мою! Мою убили! Она только сыночка народила!
Что только не сыпалось на вжавших головы в плечи пленников, окруженных в два ряда Хромовыми людьми. Найти тех, кто сумел бы оградить Радвина и иже с ним от жаждавших расправы мужчин, оказалось непросто. Даже среди уцелевшей знати, кто в пику боя перешел на сторону большака, не осталось ни единого заступника для Верховного короля.