Когда начались новости культуры и спорта, я понял, что сообщение про «Хеопс» в этом выпуске не прозвучит. И дальше слушал уже вполуха про скандальный переход Донателли и Пигу из донецкого «Шахтёра» в питерский «Зенит», о судебных исках обманутых зрителей к певице Занозе — оказывается, поп-звёздочка вместо себя по меньшей мере на десятке концертов выпускала на сцену стереодубль… Лишь последнее сообщение оказалось забавным: в Европейском суде по правам человека наконец завершился судебный процесс, начавшийся аж два десятка лет назад в Хамовническом райсуде Москвы. Российская гражданка Мария Трюкина доказала-таки своё право изучать в школе не только классическую версию всемирной истории, но и альтернативную, выдвинутую в своё время академиком Фоменко. Никто уж и не помнит, в чём та версия состояла, да и золотые школьные годы гражданки Трюкиной давно миновали, но своего упорная дамочка добилась. Теперь, пошутил комментатор, на очереди альтернативная география по Геродоту, альтернативная космогония по Птолемею и альтернативная таблица умножения по двоечнику Вовочке…
Я не улыбнулся шутке. Мне не давал покоя вопрос: зачем, собственно, звонил Буравчик? Никогда не поверю, что его замучила ностальгия, не тот человек. Однако никакой иной цели в разговоре он не проявил, либо я умудрился её не заметить… Может, и не стоило бы ломать голову, если бы не время звонка — менее чем через час после моих воздушных приключений. Поневоле заподозришь, что причина разговора проста: проверить, жив ли человек, коему надлежало умереть в ходе акции, — проще говоря, я. М-да… Но почему Буравчик?
Нет, я отдавал себе отчёт, что среди «патриотов», стоящих за спиной Паши Пастушенко, наверняка есть сотрудники ФСР. Иначе ничем не объяснить его информированности о моих жизненных перипетиях и до увольнения, и после. Но чтобы Буравчик… Времена… Никому нельзя верить.
Тем временем «Дерринджер» въехал в город, вновь пришлось взять управление на себя. До Московской площади совсем чуть, и пора сделать выбор, который я долго — почти всю дорогу — откладывал. Хотя подсознательно знал, к какому именно решению в конце концов приду.
Дело в том, что появляться сейчас в моей квартире не просто глупо и рискованно — самоубийственно. Конечно, крохотный шанс оставался, — так у человека, поднёсшего пистолет к виску, всегда есть шанс на осечку. Пастушенко наверняка не ждёт от меня подобной глупости, и мог послать сторожить моё жильё отнюдь не самых толковых и опытных людей. Но мог и отработать вариант по полной программе…
Ловить на столь мизерные шансы не в моих правилах. И, согласно первоначальному плану, я не должен был возвращаться домой — проехать через Московскую площадь дальше, через центр города в северные районы, к загодя подготовленной конспиративной квартире…
Перед самой площадью я свернул к дому. В чём причина? Причина лежала сейчас на дне Пулковского водохранилища — с изуродованным лицом и срезанными подушечками пальцев. Эх, и отчего я не проплыл на метр левее или правее…
…Оставив «Дерринджер» вдали, за два квартала, я прогулялся пешком. Удивительно, но засады возле дома не было. Вдоль длинного фасада кирпичной девятиэтажки припаркованы хорошо знакомые машины, и никаких подозрительных праздношатающихся граждан… Значит, меня поджидают на лестнице — какие-нибудь лжеремонтники, якобы возящиеся с трубами или проводкой. Так я подумал, отпирая металлическую дверь подъезда, — и ошибся. Никого…
Вариант с незваными гостями в квартире я не рассматривал. Даже если бы Пастушенко пригнал в неё полк технических специалистов, все электронные сюрпризы они за несколько часов не отыскали бы… Однако смарт молчал — движущихся объектов на охраняемой территории нет. И издающих какие-либо звуки — нет. И даже обладающие альфа-ритмами визитёры не присутствуют… После длительных тренировок можно, конечно, долгие часы сохранять неподвижность и не издавать ни звука, — но ещё и не думать при этом? Не слышал о таких ниндзя…
Никакой радости от гарантированной Конституцией неприкосновенности собственного жилища я не испытал. Напротив, крепло чувство тревоги: не мог, никак не мог Паша полностью проигнорировать вероятность моего возвращения в родные пенаты… Значит, меня поджидает какой-то особо поганый сюрприз.
Так и есть… Сюрприз я обнаружил сразу, едва осторожно открыл входную дверь, — благо лежал он, сюрприз, прямо на полу прихожей.
Малая Лубянка, 15 июня 2028 года, 11:37
Когда Стрельцов вернулся с подписанным оперпланом, Лось раскладывал на столе замысловатый пасьянс: тринадцать снимков и тринадцать чипов с досье участников шоу «Наши звёзды». Выкладывал их в затейливом порядке, затем разбивал на группы по каким-то только ему ведомым признакам, затем смешивал и начинал всё сначала.
— Погадать решил? — скептически поинтересовался Стрельцов.
Напарник пропустил иронию мимо ушей. Сказал задумчиво:
— Стреляли-то не из слабой пушки… Армейская модель, не иначе. Вот я и думаю: могла ли девчонка с такой управиться?
Его пасьянс в настоящий момент был рассортирован по половому признаку: шесть юношей слева, семь девушек справа.
— Тут ведь не экспромт, и не убийство в состоянии аффекта, — покачал головой Стрельцов. — Пушку заранее на борт принесли, вполне продуманно. Значит, и стрелка вполне могли заранее подготовить… Или сам подготовился, в тире позанимался, — если всё-таки одиночка.
До сих пор у них было две рабочие версии, вернее, два черновых наброска версий: либо всё произошедшее на борту «Немезиды» — самодеятельность одного из участников шоу, решившего заработать многомиллионный приз путём отстрела соперников, либо убийство и покушение — результаты заговора, предположительно организованного конкурентами КРТ.
Стрельцов вытащил из столбика девичьих мордашек один снимок, поместил его посередине между женской и мужской половинами подозреваемых. Спросил:
— Ну что, будем считать её условно-невиновной?
На снимке широко улыбалась Надежда Солнцева. Пожалуй, строгим канонам классической красоты она не соответствовала — взгляд с крохотной, едва заметной раскосинкой, вокруг носа россыпь милых веснушек — однако была чертовски, ослепительно хороша. Можно увидеть — и влюбиться. Но Стрельцов предлагал вывести Надю из числа подозреваемых не по причине заочной влюблённости — перед ними лежал снимок будущей победительницы. И уж она-то ни в коем случае не заинтересована в срыве шоу.
— Разрабатывать — так уж всех, — жёстко сказал Лось. — Ты уверен, что ГП нам не соврал? Уверен?
Логика в его сомнениях была, и немалая. За информацию о победительнице многие букмекерские конторы готовы выложить немалые суммы, и ГП мог подстраховаться, дезинформировав следователей КРТ.
— В неё же стреляли… — высказал Стрельцов ещё один довод в пользу Надежды.
— Подумаешь… Вот если бы убили…
— Циник ты, Лёша.
— А ты можешь придумать лучший способ отвести от себя подозрения? В консервной банке, летающей чёрт знает где? Там, знаешь ли, на прохожего, случайно заскочившего с улицы, стрелки не переведёшь… Может, там не в деньгах дело? Может, они с этой Чистовой-Кузякиной мужика не поделили? В таких замкнутых коллективчиках сам знаешь, какие тараканы в мозгах заводятся…
Стрельцов вздохнул, пододвинул снимок обратно к остальным. И сказал не без ехидства:
— Ну что же, любовный треугольник как версия вполне проходит… Значит, тебе её и отрабатывать. Просмотришь все записи с участием Чистовой и Солнцевой — не было ли личных конфликтов, не пересекались ли интересы на каком-нибудь парне.
Лицо Лося сохранило прежнее выражение (вернее, отсутствие такового), но глаза распахнулись широко-широко. Наверняка уже жалел о сказанном…