— Константин! — услышал он голос Крапивина. — Ты дома?
Быков переложил кочергу в левую руку и отпер дверь.
— Здравствуй, — сказал Крапивин.
Он рассеянно прошел мимо него в комнату и лишь увидев сидевшую на полу Гульбахор и кочергу в руках Быкова, недоуменно поднял брови.
— Ты на улице никого не заметил? — спросил Быков.
— Нет, — пожал плечами Крапивин. — Машина какая-то проехала… Что у вас произошло?
— В меня стреляли, — сказал Быков, и Гульбахор негромко вскрикнула. — Только что, из-за забора, с улицы. Оружие было с глушителем.
Крапивин сунул руку под пиджак и метнулся к окну. Это запоздалое действие было инстинктивным, он тут же понял его бесполезность и вернулся на место.
— Я должен был предвидеть, — сквозь зубы проговорил он. — Тут такое дело… Извини, Гульбахор, нам с Константином поговорить надо.
— Я не хочу уходить, — упрямо сказала она.
— Иди, Гуля, — мягко попросил Быков. — Мы не долго.
Помедлив, она вышла в смежную комнату и плотно прикрыла за собой дверь.
— Емельянов убит, — без предисловий начал Крапивин, не глядя на Быкова. — Час назад, в больнице. В него выстрелили через открытое окно со двора. В палате он был один… и никто из персонала не слышал выстрела.
— Пуля в косяке, — сказал Быков. — Та, что мне предназначалась. Можешь вытащить и сравнить. Ствол, думаю, один и тот же.
— Я тоже так думаю, — кивнул Крапивин.
— Это люди Беслана? Мстят нам, что ли?
— Нет… тут другое. Серьезнее.
— Куда уж серьезнее, — мрачно усмехнулся Быков.
— Емельянова убили потому, что он мог вывести на базу. И в тебя стреляли по той же причине. Ты не просто свидетель. Без тебя нам базы не отыскать, и они это прекрасно понимают.
— Ты думаешь, я буду ее искать?
Крапивин опустил глаза.
— Ты понимаешь, Костя… Мне неприятно об этом говорить, но ты же и сам поймешь в конце концов. Они будут охотиться на тебя, пока не убьют. Или пока мы не возьмем базу.
— Кто они? — спросил Быков. — Да хватит тебе темнить!
— Темнить не собираюсь, — сухо возразил Крапивин. — Оружие это не из-за бугра. Оно армейское, прямо с консервации. Со стволов смазка-то толком не оттерта. Понимаешь теперь, отчего они всегда так здорово информированы? Понимаешь, куда связи тянутся? Армия сокращается, а железа этого на складах накоплено — не дай Бог! Не миллионы — миллиарды этот бизнес стоит. Схема-то, в общем, не сложная. Из высоких армейских сфер поступает приказ: такую-то часть расформировать, личный состав — кого на дембель, кого в запас или распоряжение кадров. А вооружение передать другой части. Вначале оружие идет на промежуточный склад, потом якобы на другой — а дальше концы рубятся. И на таком уровне, который мне и не снился.
— Это ты сам догадался? — спросил Быков.
— Куда мне, — усмехнулся Крапивин. — Что-то сам, а что-то помогли. В столице коллеги из параллельного ведомства кое-кого накололи и с нашим участием начали крутить. Но дело туго идет, сам понимаешь… Помнишь этого майора? Как он тут оказался? Как сумел разрешение получить?
— Слушай-ка, Алексей, а может, это он… Емельянова?
— Нет, — покачал тот головой. — Я его утром лично до самолета проводил. Домой полетел, докладываться. Да он на такие дела и не годится. Просто шпион, отслеживает ситуацию. Я думал, пока доберется, доложит — у нас время будет. Ошибся я. У них все налажено гораздо серьезнее.
— Так ты предполагал, что нам может грозить опасность? — подозрительно спросил Быков.
— Ты что, с ума сошел! — возмутился Крапивин. — Если бы я хоть на минуту мог подумать!..
Он замолчал и опустил голову.
— Ладно, — произнес он спустя минуту, — вам надо отсюда уходите. Теперь ты под моей охраной. Без меня — ни шагу.
— Иди ты, — отмахнулся Быков. — Лучше билет мне достань на самолет.
— Не шути с этим, Константин, на тебя охота вдет. Какой, к черту, самолет! Они же тебя прямо на посадке встретят. По-другому нужно…
— Один билет достань. Не мне — Гульбахор. До Москвы, и как можно скорее. И позаботься, чтобы ее там встретили и проводили куда скажу. Понял? А если этого не сделаешь, нам с тобой разговаривать не о чем.
Последние фразы Гульбахор, по-видимому, хорошо слышала. Резко отворив дверь, она вошла в комнату.
— Вы так славно все тут за меня решили… — язвительно начала она, но Быков не дал ей продолжить, подошел и обнял за плечи.
— Нельзя по-другому, Гуля. Если по-другому, нам всем может быть очень плохо. Ты пока поживешь у моей матери, всего несколько дней, а потом все сама решишь, как захочешь. Но сейчас по-другому невозможно, поверь, пожалуйста.