Быков лежал не шевелясь. Когда же он наконец осмелился поднять голову, автоматчика нигде не было видно. Пригибаясь, Быков подбежал к «уазику» и дернул дверцу. На землю мешком вывалилось тело. Роберт Ганиевич, глава кооператива «Варзоб», мертвыми глазами смотрел в небо. Голова его была прострелена.
Куда делся автоматчик, Быков понял в следующий момент. Взревел мотор самосвала, машина выскочила из-за сарая и на огромной скорости помчалась прочь. Чтобы поднять капот и поставить на место бегунок, Быкову понадобилось совсем немного времени, но самосвал успел скрыться в холмах. Теперь двигатель завелся с полоборота, и «уазик» рванулся следом. Автоматчик пока не подозревал о погоне, и Быкова это вполне устраивало. Он еще не знал, что станет делать, догнав самосвал. Он не знал, что вообще можно сделать, понимая, что в открытой схватке проигрыш его неминуем. Пистолет Макарова никуда не годится против автомата, тем более в руках снайпера.
Ранка быстро подсохла, и кровотечение прекратилось, но ткань рубахи натирала больное место, и Быков, отвлекшись на миг от дороги, просто оторвал рукав. Самосвал крутился меж холмов, то ли следуя к какой-то неведомой цели, то ли вслепую отыскивая путь. Быков не видел его, однако поднятая тяжелой машиной пыль медленно оседала в неподвижном утреннем воздухе и метила след.
Повернув в очередной раз, Быков увидел, что самосвал свернул в распадок между двумя относительно пологими склонами. Решив обогнать его поверху, Быков вывернул руль, и «уазик» полез вверх по склону, задирая передок почти на сорок градусов к горизонту. Едва машина выбралась на плоскую вершину, Быков убедился, что расчет его был верен. Самосвал мчался внизу по единственно возможной дороге, стиснутой холмами, и неминуемо должен был попасть в ту точку, которую выбрал Быков.
Он бросил «уазик» вниз. Машину страшно трясло, Быков изо всех сил вцепился в руль, чтобы не вылететь прочь. Машина достигла подножья и встала, двигатель заглох, словно исчерпал последние ресурсы. Быков вылез из кабины. За поворотом, приближаясь, ревел самосвал. Быков вытащил пистолет, сжал его обеими руками и положил кулаки на капот. Самосвал с грохотом вывернул из-за склона. Он мчался, не снижая скорости, и в оставшиеся до столкновения несколько секунд Быков методично опустошил магазин, посылая пули в стекло перед водительским сиденьем. Он успел отпрыгнуть, упасть и снова прыгнуть еще до того мгновения, когда бампер самосвала с хрустом ударил в «уазик», смял его и отшвырнул в сторону. Потом, продолжая движение по прямой, самосвал врезался в крутой бок земляного бугра, мучительно дернулся огромным железным телом и смолк.
Продолжая сжимать бесполезный теперь пистолет, Быков подошел к кабине. Дверца ее была раскрыта. Семен полулежал на сиденье, глаза его внимательно смотрели на Быкова, и в них не было ни ненависти, ни страха. Он сделал попытку поднять автомат, но не сумел, и Быкову показалось, будто Семен улыбнулся своему бессилию.
Быков шагнул ближе и вырвал автомат из разжавшихся пальцев.
Через час их отыскал один из десантных вертолетов.
Быкову не пришлось узнать, кто был этот человек. Не ответив ни на один вопрос, Семен умер в больнице в тот же день. Он не терял сознания и не закрывал глаз. В какой-то момент взгляд его просто потух, будто Семен ушел из этого мира, оставив распахнутой настежь дверь.
Крапивин был жив. Одна из поразивших его пуль пробила плечо, задев верхушку легкого, другая попала в бедро. Когда Быков навестил его в больнице, Крапивин, бледный от потери крови, уже пытался шутить.