— Вы Кротов? Так. Пойдемте со мной…
Он завел Кротова в соседний кабинет и приказал:
— Посидите здесь немного.
— Зачем? — поинтересовался Кротов.
— Так надо, — исчерпывающе объяснил следователь, совсем уже ушел, но в последний момент явил милость и добавил: — Будет очная ставка и опознание.
В этом же кабинете сидел другой следователь. На Кротова он никакого внимания не обращал, даже головы не поднял ни разу, сидел и писал что-то в своих бумагах. Кротов приготовился к долгому ожиданию, однако ошибся. По коридору протопали шаги нескольких человек, потом появился следователь Каширин и подал новую команду:
— Пойдемте!
В кабинете, куда он привел Кротова на этот раз, у стены сидели трое, напротив еще двое, у окна — милиционер, а на главном месте — за двухтумбовым столом — уселся сам Каширин.
— Проводится опознание, — объявил он. — Свидетель Кротов, знаком ли вам кто-нибудь из этих людей?
— Да вот он, — Кротов показал на коренастого мужчину, сидевшего посередке у стены. — Это тот, который…
Но следователь Каширин его поспешно перебил. Видимо, Кротов нарушал какие-то церемониальные правила.
— Назовите обстоятельства, при которых вы видели этого человека. По каким признакам вы его опознали?
Кротов назвал все обстоятельства. А над признаками задумался.
— Лицо, осанка, фигура? — подсказал следователь.
— Лицо, осанка, фигура, — согласился Кротов.
— Встаньте и назовите себя, — потребовал Каширин у коренастого.
Тот поднялся, произнес мягким и грустным голосом с едва уловимым акцентом.
— Новасардов Гамлет Григорьевич. Но этот человек очень ошибается, уверяю вас.
— В чем это я ошибаюсь? — удивился Кротов, но следователь опять его прервал.
— Опознание окончено. Все свободны, кроме Новасардова и Кротова.
Кротову не слишком понравилось объединение их фамилий в таком контексте.
— Садитесь.
Теперь они с коренастым уселись лицом друг к другу, а к следователю боком.
— Проводится очная ставка, — объявил Каширин, словно конферансье новый номер программы. — Свидетель Кротов, расскажите, что вы видели вчера, шестнадцатого мая, около двадцати одного часа?
Свидетель Кротов еще раз, слово в слово, повторил то, что уже говорил ровно пять минут назад.
— Вы подтверждаете, подозреваемый?
— Ничего не подтверждаю, — удивленно сказал Новасардов. — Мистика какая-то. Наваждение. Мне странно слышать такие обвинения в свой адрес.
Кротов опешил.
— Ну, ты даешь! — только и нашелся сказать.
— Вот я только прошу, вы мне скажите, — обратился к Кротову коренастый. — Зачем вам это надо? Честного человека так оговаривать, слушайте, это просто нехорошо! Некрасиво!
— Что значит оговаривать? — еще больше изумился Кротов. — Да вы за кого меня принимаете?
— Так вы настаиваете на своих показаниях? — безразлично спросил следователь Каширин.
Он и не смотрел на них совсем, и даже не слушал, кажется. Строчил себе что-то на бланке.
— Конечно, настаиваю. Я же не сумасшедший. Да я где хотите подтвержу, — возмутился Кротов.
— Ай-яй-яй, — сокрушенно сказал Новасардов. — Симпатичный интеллигентный молодой человек. Я могу понять, если это только заблуждение, личная ошибка. Но если это умышленно — это очень нехорошо.
Он смотрел на Кротова грустно и проникновенно.
— Люди должны жить честно. И помогать друг другу. Скажи, пожалуйста, что я тебе сделал плохого?
— Задержанный, вопросы не по существу, — монотонно сказал Каширин. — Вы подтверждаете свои показания?
— Обязательно подтверждаю, — твердо сказал убийца. — Это огромная ошибка, гражданин следователь.
В какой-то момент Кротов даже засомневался: не наваждение ли? Но в следующую секунду в памяти его отчетливо всплыло лицо Новасардова, застывшее в хищной полуулыбке, быстрый взмах руки и алое пятно на белом свитере. Не-ет, какая, к черту, ошибка!
— Что он дурака валяет, гражданин следователь! — сказал Кротов и поспешно поправился: — Товарищ следователь! Надо же, воткнул нож в человека… кстати, он еще жив?
— Пока еще да, — ответил Каширин. — Так. Подпишите здесь и здесь.
— Зачем я буду подписывать! — возмущенно сказал Новасардов. — Не хочу неправду подписывать!
— Вы подписываете только свои показания, — терпеливо объяснил Каширин. — Только там, где вы отрицаете показания свидетеля.
— А! Хорошо, давай подпишу.
Новасардова увел милиционер, Кротов тоже собрался уходить, но Каширин велел остаться и принялся его допрашивать отдельно как свидетеля. Кротов уже в третий раз пересказал всю историю, которую в его изложении Каширин, без сомнения, выучил наизусть, но тем не менее педантично и нудно задавал вопрос за вопросом и тщательно записывал ответы. Все это продолжалось невыносимо долго, и в конце концов Кротов понял, что никакого кино ему сегодня не видать. И Лены тоже — что гораздо хуже. Наконец все закончилось.