И даже темная фигура возле подъезда не вызвала у Кротова никакого беспокойства.
— Саша? — спросила фигура.
Кротов кивнул, собираясь удивиться, но не успел.
В глазах вспыхнуло короткое зеленое пламя, он упал на асфальт и почувствовал во рту соленый привкус крови. Потом его ударили ногой в живот — очень больно, хотели ударить еще, но Кротов извернулся, приподнявшись, толкнул нападавшего куда-то в колено. На короткое мгновение тот утратил равновесие, и Кротов успел вскочить на ноги. Но второй, которого Кротов не видел и который хладнокровно дожидался своей очереди, шагнул откуда-то сбоку и ударил Кротова в голову, вновь сбив наземь.
«Все! — мелькнуло в мозгу. — Конец!»
Отчаяние парализовало Кротова. Он сжался, закрыв голову руками.
Но ударов больше не последовало. Те двое остановились над ним, выжидая или переводя дыхание.
— Ну, что, ты понял теперь, паскуда? — сказал один.
Кротов молчал.
Тогда его снова ткнули носком ботинка.
— Ты понял или нет?
— Понял, понял, — сказал Кротов.
— С тобой как с человеком говорили, — вступил в беседу другой. — А ты понять не захотел. Поиграть решил, да? У-у, сука!
Он замахнулся ногой, и Кротов напрягся, но удар получился довольно вялый — так, для испуга.
— В общем, велено передать, что тебе дается последняя возможность, — заговорил первый. — Иди завтра к следователю и скажи, как тебя просили. И не тренди лишнего. В следующий раз просто изувечим. Или вообще кончим.
— Нет, он еще не понял, — сказал другой, и Кротов отчаянно возразил:
— Понял я, ребята! Понял. Все. Хватит!
— Понятливый стал, — заключил первый. — А до этого — никак. В общем, если ты завтра свою туфту не перепишешь, сразу заказывай похоронку.
— Пошли, — сказал второй, — поздно уже. Или врезать ему еще?
— Хватит пока…
Они ушли уверенно и неторопливо, как ходят только хозяева. Кротов поднялся на ноги, ощупал скулу и затылок. Было пока не очень больно — наверное, просто сгоряча. Утром-то непременно появится огромный фингал.
Новасардов времени зря не теряет. Однако эти два парня на членов его семейства не похожи. Обычные московские бандюги. Свои парни, московские…
* * *
«Фонари», к счастью, не появились. Левая скула, правда, побаливала и слегка вспухла, но заметно это было лишь при очень тщательном рассмотрении. А на затылке обошлось шишкой, Кротов позвонил на работу и сказал, что берет отгул.
«Зачем тебе отгул? — удивился Игорь Теодорович. — Ты же с понедельника в отпуске». На это Кротов промямлил что-то о неважном самочувствии, и Игорь Теодорович отвязался.
Кротов собрался идти в милицию. Конечно, не для того, чтобы переписывать свои показания. Тот страх, что охватил его вчера — животный, оглушающий, — уже прошел. Сменился холодной и стойкой злобой. Перенесенное унижение вызвало у Кротова реакцию, совершенно противоположную той, на которую рассчитывали дружки или наемники Новасардова. Сама мысль о том, что он, Кротов, честный человек, должен бояться какую-то шпану, казалась отвратительной. Кротов был абсолютно убежден, что огромное и мощное государство, лояльным гражданином которого он является, обязано защитить его от уголовников и в силах сделать это.
Поэтому он пришел в управление и направился прямиком в кабинет Каширина. Но стол следователя был пуст. А за другим столом сидел незнакомый Кротову сотрудник — постарше и погрузнее, с одутловатым усталым лицом.
— Вам, собственно, зачем Каширин? По какому вопросу? — с дружелюбным интересом спросил сотрудник.
Кротов почувствовал к нему расположение, несмотря на не слишком симпатичную внешность. Сегодня, надо сказать, он испытывал расположение ко всем представителям власти, включая постовых милиционеров.
— Я по делу Новасардова, — объяснил он.
— Каширин этого дела уже не ведет, — сказал сотрудник. — Это дело находится теперь в моем производстве.
— Да? — удивился Кротов. — А почему?
Следователь сделал сложный жест рукой.
— У него большая нагрузка… Он что, вас вызывал?
— Да нет, — сказал Кротов, — я сам пришел. Дело в том, что вчера вечером на меня было совершено нападение. У дома. Меня поджидали два каких-то подонка.
— Нападение? Ну и что? Я хочу сказать: какое это имеет отношение к делу Новасардова?
— Они требовали, чтобы я изменил показания. Чтобы я сказал, что ничего не видел в тот вечер… в ресторане.
— Вот как? — удивился следователь, придвинул с угла толстый том и принялся перебирать переплетенные страницы. — Как ваша фамилия?