— Почему? Нет конечно. Я тебе еще скажу. И тебе я мог много полезного сделать, но ты не захотел. А зла я не прощаю. И друзья мои тоже зла не прощают. Ты меня понял?
— Говори-говори, — сказал Кротов. — Я все слушаю.
— Одумайся, пока не поздно, — назидал Новасардов. — Ты себе только вред делаешь. И девушку зря впутал. Не жалко тебе девушку? Отпусти ее, не бойся, ее не тронут. Пусть спокойно идет домой. И тебя не тронут, если будешь себя правильно вести. Забери свою клевету на меня и спи спокойно.
— Клевету, говоришь? — ухмыльнулся Кротов.
— Напрасно улыбаешься, — услыхал ухмылку Новасардов. — Нет у тебя причин улыбаться.
— Ты так считаешь? — сказал Кротов. — А теперь я тебе скажу. Будешь сидеть в тюрьме, не сомневайся. Никуда не денешься. Ты человека убил. И со мной у тебя ничего не получится. Испугаешься. Всех не купишь, денег не хватит. Меня не купил, и следователя — самого первого — тоже не получилось. Вот и дальше так же будет. Не везде твои друзья сидят.
— Ты глупый человек, совсем ничего не понимаешь, — ответил Новасардов. — Жизнь тебя научит. И очень скоро. А девушку свою отпусти лучше. Честно советую.
В трубке равнодушно запели гудки отбоя. Кротов опустил ее на рычаг и довольно угрюмо взглянул на Валю.
— Что он говорил? — спросила она.
— Все правильно говорил. Умный человек. Слушай-ка, Валя, поезжай домой. Не надо тебе в это дело вмешиваться — в этом Новасардов абсолютно прав. Где твой дом?
— В Харитонове, — сказала Валя.
— Вот и поезжай в Харитоново. К папе и маме.
— В Харитонове бабушка, — поправила Валя. — А родители сейчас далеко — в Ноябрьске. Это в Тюменской области, они там уже четвертый год по контракту работают.
— Вот и поезжай туда, — немного невпопад сказал Кротов, — к бабушке. Далеко это?
— Шестьдесят километров с Казанского вокзала. Почта рядом. Только идти еще пешком далековато, а то бы я в училище оттуда ездила. А вы?
— Что я?
— Ну, я уеду, а вы как же?
— Да я… как-нибудь сам разберусь.
— Слушайте, — сказала Валя с какой-то совершенно новой интонацией. — А зачем вам все это надо?
— Мне? — переспросил Кротов и удивился. — Черт знает! Что значит, зачем?
Он подыскивал ответ дольше, чем предполагал, а потом довольно злобно усмехнулся.
— Я — не пешка. Понимаешь, Валя? Пусть инженеришка обычный, каких, может, тысячи. Но не пешка. Я никому… это самое место никогда не облизывал. Все сам. В этой комнатухе родился, отсюда, может, и вынесут, как родителей, но никто мне приказывать не смеет. Я никому ничего не должен. То есть я знаю, что я должен — не красть, не убивать, а больше ничего… Врать меня никто не заставит. Понимаешь, Валя, если я вдруг сломаюсь из-за этой мрази — лучше не жить. Мы все боремся, боремся. То за мир, то за свободу народов Африки. А я — за себя. Ты понимаешь, Валя? Ведь не один же я такой! Вон — и Каширин… Кстати! Что же это я про Каширина позабыл?
Кротов бросился к телефону.
— Каширин? Помогай, дружище. Пора бы тебе наконец и прямые обязанности вспомнить…
* * *
Боевики Новасардова сидели терпеливо, как на рыбалке с почасовой оплатой. Обе машины стояли на прежних местах с распахнутыми настежь дверцами, чтобы духота от раскаленного солнцем кузова выдувалась сквознячком. А их хозяева и пассажиры сидели в тополиной тени на лавочках вокруг песочницы. И хотя Кротов, как и прежде, был убежден, что все это лишь пустая демонстрация силы — не посмеют же они, не обнаглеют же до такой степени, чтобы наброситься на людей средь бела дня, — но все же заволновался, увидев, как из подкатившего к подъезду такси вылез Каширин и воинственно устремился в сторону лавочек.
Боевики насторожились, насупились, но с места не двигались. Вероятно, они были озадачены петушиным настроем незнакомца, явно не соответствовавшим его физическим возможностям.
— Пошли, Валя, пора, — сказал Кротов.
Спустя минуту они вышли из подъезда. Со скамеек немедленно поднялись двое и вразвалку двинулись навстречу.
— Так! — выкрикнул Каширин, словно «маузер», выхватывая из кармана свое красное удостоверение. — Лейтенант милиции Каширин. А вы кто такие? Ваши документы?
Те остановились.
— Какие документы? — ошеломленно сказал один.
— А в чем дело? — спросил другой. — Мы сидим тихо, отдыхаем, начальник. Никого не трогаем.
— Документы! — грозно требовал Каширин, но те уже оправились от короткого смущения.
— Да ладно, — махнул рукой первый, к они пошли обратно.
Пока Кротов усаживал Валю в машину и передавал Каширину из рук в руки обличающие письма, на скамейке происходило короткое совещание. Один из сторожей сорвался с места и побежал через двор — видимо, звонить Новасардову.