Память играла со мной в прятки, обрывки воспоминаний перемешивались со странными картинами, мрачными и невнятными. Что, мать его, произошло?
Адепты неизвестного сильнодействующего вещества тем временем послушно стояли, не отводя взглядов. И такая пустота и обреченность в них была, что мурашки по спине пробежались.
В жопу этих ненормальных, ухожу.
— В сторону, — для наглядности я махнул тесаком, указывая на угол с последним птичьим пристанищем.
Петух уже перестал шевелиться, запах крови усилился, как и духота. На свежий воздух, если он тут вообще есть. Подальше отсюда.
Сектанты выполнили приказ, хотя смотрели при этом умоляюще, как голодные собаки. Но заговорить не осмелились.
К выходу я пошел спокойно, внимательно следя за психами. Они покорно стояли, немного покачиваясь. Я переступил порог, косясь на них.
Следующая комната была ещё меньше. Очередная пустая вонючая нора.
Куча тряпья у проема и всё. Я сгреб тряпье в охапку, нужно замаскироваться и найти временное укрытие. Лучший образ — под бомжа. К таким вопросы только у похожих неблаговидных элементов, но с ними я справлюсь.
Большой тесак, с грубой неотшлифованной ручкой и потемневшим лезвием, отличный аргумент в переговорах.
Надо же, удача, одежда. Местами протертая до дыр, но вполне годная. Темная, пропахшая табаком и шашлыком. Ну хоть не вонючая. Легкая кофта и ветровка, обе с капюшоном. Забив на брезгливость, натянул на себя.
Выбраться подальше, а потом сжечь, вместе с тем, что на мне надето. Потому что вся одежда не моя. На ногах так вообще кеды какие-то. Новые, модные, пусть и испачканные. Джинсы, футболка, всё что заметил, спешно осмотрев себя. Странный выбор для тех, кто меня переодевал. И зачем, если избавиться хотели? Хотя, чтобы дольше не опознали, вполне возможно. Всё равно глупо, белый среди черного континента. Пусть теперь сомневаюсь, что я на том континенте.
Пригибаясь и прижимаясь к стенам, я выбежал в дверной проем. Обернулся — точно, полуразрушенное трехэтажное здание. Крупные, давно выцветшие буквы, оплетенные корнями растений. Просто «рынок». И украшение в виде огромного синего попугая, на удивление отлично сохранившегося.
Свернул за угол и, пропетляв по узким проулкам, затаился в полутемном закутке. Какие-то задворки, нагромождение коробок, листов железа и огромный бак. То, что надо.
Сверху падал тусклый свет фонаря. Издалека донесся раскат хохота и стих. Я выглянул из укрытия и наконец осмотрелся. Хм…
Однозначно трущобы. Архитектура прямо вопит о данном факте. Да и ароматы. Впрочем последние скорее из-за кучи мусора, сваленной рядом.
Не дома, а нелепые коробки этажей, поставленные друг на друга как попало. Да и слеплены, такое чувство, из всех возможных материалов, кроме приличных. Улицами расстояние между ними и не назовешь. Наверху переплетенные намертво провода, разномастные лампочки и какие-то булыжники вместо дорожного покрытия под ногами. Строения угрожающе нависали надо мной и я выдвинулся, пока что-нибудь не рухнуло.
Осторожно и бесшумно, в тени этих конструкций, я пробирался по неизвестному городу. Ни одного звука, только далекий фоновый шум машин, стрекотание мопедов и… шуршание волн? Ночной шепот водной стихии ни с чем не перепутаешь. Значит, рядом море.
Справа над невысокой застройкой виднелась темнота густых зарослей, уходящая вверх. Гора, и крутая. Я где-то на отшибе, но с другой стороны ничего не видно из-за домов. Подъем в одну сторону, и спуск в другую. Опасно, улочка так петляет, что поворот буквально через каждые двадцать метров.
Да и тишина настораживала. Я опытной шкурой ощущал чужой взгляд, но как ни старался, не засек наблюдателей. Ни скрипа ставень, ни шуршания одежды. Но это ощущение подгоняло в спину.
Белый, пусть и в лохмотьях, посреди трущоб. В таких местах сразу распознают чужаков.
Я скрылся за выступом ближайшего дома и затаил дыхание. И долго ждал, впитывая ночь. Я умел прятаться, но наблюдатели тоже умели. И чертовски хорошо, судя по всему. Ничем себя не выдавали.
Пока я сливался со стеной, увитой плющом, мимо прошли только два человека. Позиция у меня была отличная, чтобы остаться незамеченным. Глухая стена и толстый ствол дерева, который скрывал меня. Удивила меня только орхидея, торчащая прямо из этого ствола на уровне моих глаз и пышно цветущая перед носом. Сладкий аромат перебивал все другие. Странно, не думал я что это дерево…
По узкой улочке, хромая, ковылял старик. Его трость неторопливо стучала по камням мостовой. А рядом подпрыгивал от неуёмной юношеской прыти пацан — должно быть, внук.