— Уходи, — сказал Сергей, выставляя вперед посох. — Поживы тебе не будет.
Нить злобно поглядела на него и взмыла вертикально вверх. Улетела. Но Сергей понимал, это только короткая передышка. Нити — они как осы. За первой прилетит рой. От одной там или от десятка Сергей как-нибудь отмахается, с сотней будут уже проблемы. А за сотней придет тысяча. И не дай, Темный, они еще притащат местного «руководителя».
Сергей ехал и наблюдал унылый пейзаж. На него уже раз двадцать нападали небольшими группками, но в целом Бог миловал. Вокруг почти так же, как в Мире, только всё постаревшее. Лимб — это былое. То, что прошло. Есть для него всяческие метафоры, но Сергей понимал это так: за живым должно что-то оставаться. И остается мертвое. Время течет — Мир живет, время утекло — остался Лимб. Тут нет и не может родиться ничего нового, тут нет места чуду, нет жизни, кроме вот этих заблудших душ. Нет, есть тут свои обитатели, но очень уж неприятные. Как уже сказано, попасть сюда — пара пустяков, но есть серьезная опасность. Такая нить может не просто тебя убить, а как бы привязаться к тебе. И начнет сосать, сосать, сосать твою жизнь сюда. Опять же, даже таким, как Сергей, опасно тут появляться. Это он сейчас так смело едет и ему сильно не мешают, но, явившись сюда однажды, ты оставляешь след. И по этому следу тебя будут преследовать нити. В Мире ты будешь делать всё то же, что и раньше: ходить на работу, играть с друзьями в футбол, спать в конце концов. Но, только загляни, сюда, а пройти в Лимб моно из любого места, — ты увидишь легионы неупокоенных душ, снующих вокруг. Они будут пытаться до тебя добраться, постараются затащить к себе, будут уговаривать присоединиться. Не многие выдерживают такие испытания. Сергей был из таких немногих.
Тут нет времени, поэтом нельзя сказать, что прошел час или два. Над ним гудит небо — за облаками воют нити. Убери сейчас тучи — там медленно кружат сотни призраков. У нитей есть еще одно очень неприятное качество — они все нытики. Это тоже вариант, почему их так называют — от слова «ныть». Поначалу ты слышишь только этот вой, но потом его тебе словно начинают переводить. У нитей такой отвратительный язык, но самое мерзкое, что ты его вынужден слушать. Нельзя тут заткнуть уши, нити говорят с твоими мыслями:
— А потом она просто бросила меня! Ты понимаешь, эту тварь имели всем подъездом, а я не знал! Она давала за пачку пельменей! Что я мог поделать, что у меня нет столько денег? У меня не было выбора!
— Это так трудно. Ты понимаешь, это очень больно. Они меня никогда не понимали. Хотели, чтобы я шел куда-то учиться, а я просто не хотел уходить. Я не хотел, а меня заставили. И я им назло…
— Двести рублей! Они прислали коллекторов из-за сраных двухсот рублей! И она насела на меня из-за них. Оказалось, сын — нарик. Тырил деньги из моей кубышки. Я туда — а там хрен! Что мне еще оставалось делать?
— Он меня не любил? Я любила его, я готова была делать ему всё, что он хотел! А он меня не любил! Так и сказал, что, ты, мол, не в моем вкусе! После полугода отношений! Я ради него освоила «проглота», а он мне такое в лицо!
И таких историй было очень много. Тысячи, наверное, потому что каждая нить готова рассказывать свою историю вечно. Она доходит до конца и начинает заново. А конец у всех один. Все приходят к нему по-разному, но в итоге — самоубийство. Страшный грех, который ставит крест на любом посмертии. Не будет тебе ни Рая, ни Ада, ни перерождения. Ты останешься в Лимбе, пока не найдется тот, кто тебя от начала и до конца не выслушает. По крайней мере, так считается. Что можно как-то и отсюда достать нить, но Сергей таких случаев не знал. Да и не хотел знать. Пройдут годы, прежде чем он рискнет заглянуть сюда снова.
Его начали атаковать активнее. Уже целые косяки, гудящие страшными историями, набрасывались на Сергея и расшибались о невидимую стену. Каждый раз его посох вспыхивал и возвращался к ровному сиянию. Но каждый раз это ровное сияние едва-едва тускнело. Впрочем, это неважно. Он уже на месте.
Конец августа уже, а всё одно жарко. Тем более на дороге — асфальт набирает тепла также охотно, как отдает обратно. Но современное авто плюет на жару, у каждого под капотом по кондиционеру. На трассе жальче всего бывает дальнобоев, что перевозят зерно на старых «ЗИЛах» и «Камазах». Перегруженные, они едут едва-едва шестьдесят километров в час, в кабинах у них маленькие вентиляторы обдувают толстых потеющих водителей. Тут ни о каких кондиционерах речи нет. Да и жалко их только издали. А вот если сам едешь по трассе — готов обвешать дальнобойщиков всеми возможными «платонами», лишь бы не затрудняли движуху. А ведь нет более наглой и противной категории рабочих, чем профессиональные водители. Это уяснит всякий, кто проедет по южным трассам в конце лета.