— Я знаю, мы еще поговорим, — сказала Дина, а затем прошептала: — Прости за браслет.
Из-за треска лопающегося попкорна и плеска льющейся на пол содовой я была не уверена, что правильно услышала ее.
— Что ты сказала?
Но она развернулась и торопливо пошагала в сторону зала №4.
Рикки, запыхавшись, зашел за прилавок.
— Что случилось? Что здесь произошло? Зачем ты все включила?
— Это не я! — закричала я. — Я ничего не трогала.
Рикки заскочил за прилавок. Его ботинки заплюхали по содовой, разлитой по полу. Он забежал за автоматы с газировкой и вытащил вилку. Я продолжала снова и снова нажимать кнопку «Стоп» на автомате с попкорном. Наконец, он замедлился и, потрескивая и хлопая, остановился.
Мы с Рикки стояли, тяжело дыша, глядя на немыслимый беспорядок.
— Не может быть, — пробормотала я, тряся головой. — Как такой возможно? — я повернулась к Рикки. — Я ничего не трогала. Клянусь. Я разговаривала с девушкой из школы, и тут…
Рикки провел своей тощей рукой по волосам.
— Наверное, скачок напряжения, — сказал он. — Какие-то проблемы с электричеством. Из-за энергетической компании. Больше ничего не могло это вызвать.
— Да, — согласилась я. — Скачок напряжения.
Но на самом деле я в это не верила. Я знала, что это было предупреждение от Дины Фиар.
Рикки пошел в подсобку за тряпками. Я достала из-под прилавка большую мусорку и начала сгребать туда рассыпавшийся попкорн.
В тот момент я понятия не имела, что этот вечер станет еще хуже.
8
Подошвы моих кроссовок были липкими от пролитой газировки. Когда я шла по бетонной парковке торгового центра, у меня в кроссовках хлюпало — чвяк, чвяк, чвяк.
Нам с Рикки понадобился почти час, чтобы закончить уборку. Мы работали молча, но каждые пару минут Рикки бормотал:
— Как такое могло произойти?
У меня были мысли по этому поводу. Но я, конечно, не могла ими ни с кем поделиться. Кто бы мне поверил? Если бы я сказала, что у Дины Фиар есть власть над этими автоматами, меня бы заперли, как чокнутую психопатку, и у меня не было бы права жаловаться.
Теперь я поняла, что она запала на Блэйда. Наверное, я должна была понять раньше. Но что теперь? Она собирается разрушить мою жизнь дикими выходками, как с браслетом и автоматами в кинотеатре? Так она собирается заполучить Блэйда?
В этом не было вообще никакого смысла.
Я представила ее темные глаза, прожигающие меня насквозь, как будто пытаясь проникнуть мне в мозг. Снова услышала жуткий стук ее длинных черно-белых ногтей по стеклу прилавка.
От этих безумных, нереальных мыслей у меня закружилась голова. Я сомневалась, стоит ли рассказывать Блэйду о Дине, о том, что она продолжает о нем спрашивать, спрашивать, говорит ли он о ней.
Был ли он знаком с ней до того, как мы с ним встретились? Он сказал, что нет. Я должна ему верить. Он сказал, что никогда не слышал о семье Фиар.
Блэйд живет в Шейдисайде недавно, но в это сложновато поверить. Мне кажется, что когда сюда переезжают новые люди, их сразу предупреждают держаться подальше от Фиаров и Фиар-Стрит.
Я всегда думала, что это все суеверия и выдумки. Но после встреч с Диной я уже не была так уверена.
Из-за всех этих мыслей, вращающихся в голове, я прошла мимо своей машины. Я остановилась и попыталась вспомнить, где припарковалась. На уровне С. А знак передо мной говорил, что я уже на уровне D.
Соберись, Кейтлин.
Я развернулась и пошла в обратную сторону, чавкая липкими кроссовками по бетону. Наверное, из-за этих звуков я не услышала шаги у меня за спиной.
Я не осознавала, что меня преследуют, пока мужчина не оказался всего в паре шагов позади меня. Я услышала торопливое шарканье ботинок и свистящее дыхание.
У меня не было шанса убежать. У меня не было даже времени испугаться. Он грубо схватил меня и повернул к себе лицом.
Я уставилась на его красные глаза, злое, заросшее густой щетиной лицо, наполовину скрытое капюшоном темной толстовки. Я никогда его раньше не видела.
Он схватил меня за плечи и сильно тряханул, его красные глаза светились, зубы были сжаты.
— Пустите меня! — закричала я. Мой голос громко отразился от бетонных стен паркинга. Я закрутила головой. — На помощь! Кто-нибудь!
Но мы с мужчиной в капюшоне были одни.
— Давай сюда кошелек. Я могу сделать тебе больно, — его голос звучал, как грубый скрежет из глубин горла. Он так сильно сжал мои руки, что боль пронзила все мое тело.