— Я искала тебя в школе, — ляпнула я.
— Но, Кэйтлин, я не хожу в твою школу.
— Я не знала, — сказала я. — А куда ты ходишь?
— Вообще-то, я на домашнем обучении.
При этих словах она почему-то рассмеялась. Довольно презрительно.
— Тебя учат родители? Но ты говорила, что они умерли, — удивилась я.
Она снова рассмеялась.
— Я сама себя учу.
Я кивнула. Мои ладони были сжаты в кулаки. Каждая мышца тела была напряжена. Я совсем чокнутая, раз пришла сюда?
Нет. Просто в отчаянии.
Она разглядывала меня. Похоже, ее это очень забавляло.
— Чего ты тянешь? Не имеет смысла болтать, как будто мы лучшие подруги. Я знаю, зачем ты пришла.
— Хорошо, — сказала я. — Можешь… можешь мне помочь?
Ее улыбка угасла.
— Думаю, да. Я хорошо подготовилась. У меня есть все, что нам нужно.
Я покачала головой.
— Дина, ты говоришь загадками. О чем ты?
Она залезла под безразмерную фиолетовую блузку и достала оттуда что-то круглое, по размеру чуть меньше мячика для софтбола.
Это была рука. Сжатая в кулак.
Рука Блэйда.
Я уставилась на нее. Над согнутыми пальцами торчал большой палец. Рука стала светло-фиолетовой.
— Г-где… ты ее взяла? — заикаясь, спросила я.
— Забей, — ответила Дина. — Это неважно, — она подбросила руку вверх и поймала ее. Снова подбросила и снова поймала. Затем она жестом пригласила меня в коридор. — Кейтлин, ты готова к рок-н-роллу?
35
Дина повела меня по длинному сумеречному холлу в свою комнату. Когда мы подходили, запах гари становился все сильнее. И как только я вошла в комнату, я увидела, что запах исходил от дюжин горящих свечей, черных свечей, расставленных по всей комнате.
Одиннадцать высоких черных свечей образовывали на полу пентаграмму. Свечи были ароматизированными и наполняли воздух терпким ароматом благовоний, похожих на корицу.
Когда я подошла к попугаю, он защебетал и захлопал крыльями, как будто хотел сбежать. В аквариуме, стоящем на столе справа от жердочки попугая, плавали три или четыре серебристые рыбки.
Пока мы шли к центру комнаты, Дина молчала, лишь продолжала подбрасывать руку Блэйда. Стеклянную стену, выходящую на лес Фиар-Стрит, озарило красное утреннее солнце.
Дина указала на две черные квадратные подушки, которые она положила на полу между высоких зажженных свечей.
— Сядь там, Кейтлин, — скомандовала она, прерывая молчание.
Я медлила.
— Ч-что мы будем делать?
— Увидишь. У нас много работы.
Дина подошла к столу и что-то взяла возле аквариума. Я поняла, что она надевает цепочку на шею. Талисман с серебряной птичкой. Она повесила его поверх пурпурной блузы и вернулась к пентаграмме.
Она осторожно пробралась между горящих свечей и без предупреждения бросила мне руку.
Я неуклюже поймала ее, прежде чем она упала на пол. — Держи ее, — сказала Дина, садясь наискосок от меня, но настолько близко, что наши колени почти прикасались.
Я схватила ладонь Блэйда двумя руками, боясь ее уронить. Его рука окоченела. На ощупь она была как шероховатая штукатурка. Все пальцы были крепко сжаты. На месте отреза, где было запястье, были видны темные пятна, где раньше были вены.
Я вздрогнула. Как меня угораздило связаться с этой кошмарной девушкой?
— Дина, скажи мне, — настаивала я. — Что мы здесь делаем?
Она прищурилась, глядя на меня через свои большие круглые очки.
— Конечно же, заманиваем сюда Блэйда.
Одной рукой она взяла талисман, висевший на груди, и погладила его лицевую сторону двумя пальцами.
— Заманиваем его сюда?
Она кивнула. Пламя свеч отбрасывало блики на ее бледное лицо, отражаясь в очках.
— Он снова предал нас, — пробормотала она. — Н-да, но в действительности он предал меня.
Рука Блэйда в моих ладонях вдруг показалась мне очень тяжелой. Мне не хотелось держать ее. Я опустила ее вниз и убрала в сторону, чтобы не видеть. Из моего желудка поднялась волна тошноты.
— Предал тебя? Он охотился за мной, — сказала я. — Он сказал, что никогда не отстанет от меня.
Ее черные губы изогнулись в злобном оскале.
— Об этом я и говорю, Кейтлин. Моя очередь. Я трудилась всю ночь, чтобы вернуть его… вернуть себе, а не тебе.
Она отбросила пряди от лица.
— Он снова предал меня. Я не могу допустить этого.
Вдруг с моих губ сорвались мои самые жуткие мысли. Я не должна была этого говорить. Но, сидя напротив Дины со скрещенными ногами, я думала об этом, и это приводило меня в ужас. Сидя там, я была такой легкой жертвой.