Муж Дуни, Тимоха, сильно выпимший, потому что праздновал с самого утра, вместе с Дорофеем погрузил вещи в телегу. Злополучный сундук показался мужикам чересчур тяжелым, за что они Маланью всяческими словами отругали. Но та решила, что подшучивают, ведь, кроме сценических нарядов, ничего туда не клала. Прибыв на Николаевский вокзал, Варфоломеева сдала вещи в багаж, получила квитанции, попрощалась с Дорофеем, нашла свой вагон третьего класса, успела занять место у окошечка, притулилась к нему и снова заснула.
Курьерский летит, словно птица сапсан, аж за двадцать часов путь преодолевает и прибывает в Первопрестольную в семь пополудни. Почтово-пассажирский плетется двадцать девять часов. Потому, выехав раньше курьерского на три часа, в Москву Маланья попала гораздо позже его, в час ночи. Поручила носильщику получить из багажного вагона вещи и погрузить на извозчика. Все, кроме сундука. Его, согласно указанию хозяйки, сдала на временное хранение.
Крутилин, хлебнув кяхтинского чая, призадумался: а почему вдруг Красовская, так дорожившая сценическими костюмами, решила их на вокзале хранить? Однако быстро отыскал резон: а зачем их взад-вперед, в Курскую и обратно, возить? Там они без надобности.
В третьем часу ночи Маланья добралась до Остоженки, где квартировала подруга Красовской, актриса Людмила Замшина, сценический псевдоним – Захаржевская. Ей долго не открывали, Варфоломеева даже взволновалась, вдруг адрес неверно запомнила? Но когда наконец заспанная кухарка впустила ее в дом, волнение Маланьи лишь усилилось. Красовская и здесь не появлялась.
Утром Маланья решила идти в полицию, чтобы заявить об исчезновении хозяйки. Однако Замшина-Захаржевская запретила сие категорически: «Катенька наконец свободная птичка. Покойный Мызников шагу ей ступить не давал, по всем гастролям таскался! Пусть хоть Катенька напоследок погуляет. Лет-то ей уже, страшно сказать. Наверняка в вагоне раззнакомилась. Небось сейчас за городом пирует, в «Яре» или «Стрельне». Не волнуйся, нагуляется – вернется».
Однако через пару дней забеспокоилась и Замшина. Дали телеграмму в курское имение, вскоре получили ответ: «Барыня не приезжала». С ним отправились в часть, но помощник пристава заявление не принял: «Делать нам, что ли, нечего, загулявших актрис разыскивать? Сама объявится».
В пятницу, 07 августа, к Замшиной неожиданно заехал антрепренер Кораллов. Она рассказала ему о таинственном исчезновении Красовской, что сильно его растревожило. Заподозрил даже, что ведущая актриса, давно мучившая его требованием поднять жалованье, переметнулась к конкуренту. В отчаянии (первый спектакль на ярмарке уже в понедельник) Кораллов предложил Замшиной ехать в Нижний вместо Красовской. Та с радостью согласилась. И повелела Маланье привезти ей сценические костюмы для примерки.
В субботу утром Маланья отправилась за сундуком на вокзал, где и была задержана.
Иван Дмитриевич потер руки. Чуйка, по-научному интуиция, и на сей раз его не подвела. Даже если вдруг Маланья не убийца, то точно соучастница. Хитрая какая тварь! Ловко как тело спрятала. И врет удивительно складно. Однако самоуверенна чересчур. Ей исчезнуть бы, испариться. Ан нет, полезла на рожон, задумала честное имя сохранить, непричастность свою разыграть.
«Уж я ей покажу!» – Крутилин погрозил пальцем зеркалу, к которому подошел, чтобы расчесать пышные бакенбарды.
Покойный Николай Первый растительность на лице считал признаком вольнодумства, потому категорически запретил дворянам и чиновникам ее носить. Сын его, реформатор Александр, сей запрет несколько ослабил, дозволив бакенбарды, которыми щеголял и сам.
Картина преступления великому сыщику была уже ясна. После спектакля Маланье поручили перевезти сундук с костюмами из Озерков на Артиллерийскую. Кого она наняла? Конечно же, полюбовника. Ехали медленно, в тоске, завтра – неизбежное расставанье навсегда. Дорофей осторожно спросил, много ли у барыни наличных? Маланья ответила, что куры не клюют. «Давай ее ограбим и убежим с тобой куда-нибудь далеко, где нас никто не знает. Купим трактир или постоялый двор, заживем как люди, ты мне мальчиков с девочками нарожаешь», – предложил Дорофей. Маланья колебалась, мол, поймают нас. Ломовик обнял ее, поцеловал страстно: «Не боись! Усе продумал. Две недели хозяйку твою искать никто не будет». Варфоломеева возразила: «А Захаржевская? А управляющий в имении?» Дорофей улыбнулся: «Телеграмму им дашь от ее имени, мол, поездка отменяется». Маланья в ответ: «Нет, Дорофейчик, нет! Подозрение на меня падет. Давай лучше так…»