Вероника почувствовала, что замерзла. Словно стала ледышкой. Открыв глаза, она увидела, что лежит на асфальте. Тонкие ледяные нити проникли в тело, заставив его биться в сумасшедшей пляске. Она не чувствовала ничего кроме этого обжигающего холода. С трудом поднявшись на ноги, медленно поковыляла к дверям клуба, чтобы внутри найти хоть каплю тепла, способного растопить ледяные иглы в ее теле. Но тут девушку подхватили под руки, а над ухом раздался чей-то причитающий и такой знакомый голос. Но повели ее не к клубу, а совсем в другую сторону. Вероника уже не была способна ни на какие проявления чувств. Она не испугалась, что ее ведут насмерть. Не удивилась тому, что происходило.
'Если я не попаду в тепло, то умру', - мелькнуло в ее голове.
Но мысль эта была безразличной, пустой. Мелькнула тенью в сознании и погасла, оставив после себя уверенность, что все, конец. Но это было так мелко и не значительно, что не стоило проявления хоть каких-то эмоций. Сознание стало медленно покидать ее. Голова запрокинулась, и она скользнула равнодушным взглядом по темному небу, на котором только-только начинал зарождаться рассвет. Она решила, что это в последний раз и умерла. Осталось только слабое бездыханное тело.
IV
Когда Вероника очнулась, то не смогла двинуть ни единым мускулом. Она лежала, словно под прессом, болела каждая косточка, каждый сустав, каждая жилка, каждый миллиметр ее тела. Единственное на что она была способна, это открыть глаза. И увидела, что лежит в чьей-то спальне. Память не скоро подкинула мысль, что это именно ее спальня. Отметилось в сознании также и то, что в комнате никого больше не было. Это и радовало и пугало. Она не хотела сейчас вопросов, да не способна была ничего рассказать, ибо ничего не помнила. Как очутилась на асфальте у клуба, что там делала или что там делали с ней. Она вообще не верила, что жива.
'Я ведь умерла там. На чьих-то руках'.
Тогда Вероника действительно поверила, что умерла. Ее прощальная песнь была молчалива и пуста. Не было ни чувств, ни эмоций, а умирать оказалось очень просто и больно не все время. Не было той пышности и помпезности с произнесением великих фраз, как это везде описывается. Это мерзко, противно и ужасно. В этом нет ничего великого, прекрасного. Соприкосновение с этим вызывает лишь мерзость в душе, а воспоминания ноющую пустоту в области груди. Ты не успеваешь предаться пустым мыслям. Ты вообще не хочешь ни о чем думать. Просто начинаешь привыкать к мысли, что тебя уже нет, остались лишь считанные мгновения, и ты так и не поймешь, какое именно станет последним, когда с твоих губ сорвется последний вздох и вырвется жизнь.
Но все это осталось где-то там, а Вероника оказалась жива. Но может, к лучшему было бы умереть. Все тело болело. Дикая боль особенно в области шеи была мучительна и сводила с ума. Но сил не осталось ни на что, даже на самый слабый стон. На лице застыла маска, ни один мускул не дрогнул от пронзавшей ее снова и снова боли. Она просто не могла. Лишь в глазах можно было прочитать то, что она чувствовала.
Маленькая слезинка выкатилась из глаза и медленно, словно исследуя путь или чего-то боясь, последовала вниз. И это было страшно.
Но предаться этой мысли Вероника не успела. В комнату вошли. Поднять голову или сдвинуть ее хотя бы на миллиметр она не могла, и видела лишь чьи-то ноги.
- Она очнулась, - раздался взволнованный голос, и Вероника узнала его.
Тут же комнату вбежало еще две пары ног.
Это была Лелик и еще одна девчонка, с ними она сегодня ходила в клуб. Ее не оставили помирать на ледяном асфальте. Привезли домой, и остались подле нее.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Лелик, опустившись на колени так, чтобы Вероника могла видеть ее испуганное и серьезное лицо.
Девушка пыталась ответить, но у нее ничего не получилось. Мышцы не слушались. Лишь новая слезинка выкатилась из глаза. Но Лелик итак все поняла. Она бросилась к шкафу, где у Вероники хранились лекарства. Откидывая ненужные тюбики и упаковки, Лелик, наконец, добралась до искомой. Другой девчонке, чье имя вылетело из головы и никак не желало в нее возвращаться, тут же велела принести стакан воды. Пока та выполняла поручение с помощью парня, кажется, его звали Денис, Лелик приподняла голову Вероники и положила себе на колени, причинив этим нехитрым действием немало боли, тут же попытавшейся разорвать ее на части. Но так было нужно, и Вероника это понимала.
Лелик влила в горло ошеломительно холодную воду с таблетками, тут же заморозившей все ее внутренности. Сколько горьких пилюль встало комом в горле, Вероника не смогла сосчитать. Их количество все время ускользало от ее внимания. Да это было и не важно. Девушка покорно принимала помощь.