Вероника вздохнула. Ей в голову все настойчивей лезли мысли, что ее впутали в какой-то эксперимент. Или заразили новой болезнью. А теперь следят как за подопытным кроликом. Эти мысли были неприятны. Но они казались наиболее вероятными в сложившейся ситуации.
Утром Вероника покинула Макса, пока тот спал. Ей не хотелось говорить о произошедшем вчера. А он непременно захочет. В ее силах было лишь отсрочить неприятный разговор, что она и сделала.
Задумчивая, она медленно брела по залитым солнцем улочкам. Мимо сновали прохожие, пробегали играющие дети, пробегали собаки. Но ей не было до этого дела. Она вновь и вновь возвращалась во вчерашний день. Переживала его заново. Но теперь она смотрела на это как бы со стороны. Пытаясь понять и проанализировать. Но никаких логически правильных объяснений у нее не было. И это было самым пугающим.
Вероника покачала головой, решив хоть ненадолго забыть об этом. Она посмотрела на небо. Вероника зажмурилась от ярких солнечных лучей, ударивших в глаза. Только сейчас она ощутила нежное тепло солнышка, приятный свежий воздух. И от этого ей стало легче. Она улыбнулась, и все плохое само собой ушло вдаль.
'Как же я люблю солнышко'.
Вероника чувствовала какое-то умиротворение и полное спокойствие. Она не знала, что так на нее подействовала. Прогулка под прекрасным летним солнышком или наслаждение жизнью, которое она испытала. Вероника сидела на лекциях и внимала всему, что видела, чувствовала, ощущала. Казалось, что она стала смотреть на все другими глазами. Тревога, поселившаяся в ее душе после злополучной ночи, рассеялась без следа. Вероника слышала лектора, но не слушала. Ей достаточно было просто смотреть на него. Однокурсники тоже вели себя как обычно. Кто-то терпеливо записывал все, что говорил лектор. Кто-то играл в телефон, а кто-то и в морской бой без зазрения совести. Кто-то смотрелся в зеркальце. Кто-то обсуждал недавний поход на день рождения или свои личные проблемы. Вероника впервые ощутила себя живой в этом водовороте. Она просто наслаждалась той энергетике, что распространялась вокруг нее. Она смотрела на людей и ощущала их. Если бы Вероника задумалась хоть на секунду, она поняла бы, что это ненормально. Что это странно и так никогда не было. Но она не думала, она смотрела, она следила, она вдыхала.
Ближе к концу занятий позвонил Макс. Голос его был веселым. О вчерашних событиях он помнил смутно, чему Вероника очень обрадовалась. Она, конечно, не могла с точностью сказать, что именно тот фрагмент, выпал из памяти Макса, но если он сам о нем не заговорил, то все хорошо. Извиняющимся тоном Макс сообщил, что сегодня хотел бы посидеть с пацанами в баре за кружечкой пива. Вероника даже обрадовалась, что сегодня она будет предоставлена сама себе, и сразу же согласилась.
- Ты точно не против? - еще раз для проверки спросил Макс.
- Конечно, отдыхай милый и ни о чем не думай. Твой малыш найдет, чем заняться, -нежно проворковала девушка.
- Хорошо, - Макс был несколько удивлен тем, что Вероника так быстро согласилась.
Обычно она была против этих посиделок, обвиняя Макса в том, что он с друзьями идет туда, чтобы снимать телок на ночь. И всякий раз это кончалось скандалом. Но испытывать судьбу дальше он не хотел и, раз согласие уже получено, поспешил завершить разговор, пока Вероника не передумала.
Девушка улыбнулась и положила телефон в карман сумочки. Она и сама не знала, почему согласилась отпустить его. Но ей казалось, что так будет лучше. А вечер она хотела провести одна.
III
Солнце уже почти закатилось, а сумерки распахнули свои объятия, когда Вероника вышла из института. До полной темноты оставалось совсем чуть-чуть. Девушка поспешила на остановку. Она жила довольно далеко от института, и ей очень не хотелось идти по темным неосвещенным дворам своего района.
Прислонившись лбом к окну в общественном транспорте, Вероника стала смотреть на пробегавшие мимо картины. Самый час пик уже кончился, и пробок в городе не было. По улице торопились запоздавшие домой прохожие. На прогулку уже вышла молодежь. Как правило, желающие казаться старше малолетки с банками пива и сигаретами. Порой, увидев девицу в полном боевом амуниции (макияж, аля штукатурка, литр духов, кричаще яркие, в блестках и стразах тряпки, не оставляющие шанса на фантазию, каблуки) и тощим тщедушным тельцем, Вероника даже не могла определить ее реальный возраст. Судя по накрашенному лицу, ей было около двадцати-двадцати пяти. Но глядя на не оформившееся тело, между двенадцатью и пятнадцатью. И таких было очень и очень много. Ночные гуляки, как прозвала их сама Вероника. Но особо над этим она не задумывалась. Такие дети это проблема их родителей и государства. Она не была спасителем человечества, богатым благодетелем, наставляющим на путь истинный. Не имела ни сил, ни власти, что-либо изменить. И потому не считала нужным хоть что-нибудь делать в данной ситуации. И желания тоже. Если они не нужны собственным родителям, почему их дальнейшая судьба должна интересовать ее. Да, она могла подойти к такой 'красавице' на улице и прочитать ей лекцию. Сказать, что лет через пять - десять она будет выглядеть как сорокалетняя тетка, если будет продолжать пить, курить, вести беспорядочные половые связи и ночной образ жизни. И это не самый худших исход, ибо никто не отменял беременность, венерические болезни, наркоманию и прочие радости глупых и самонадеянных людей. Но она также знала, какой будет реакция малолетки на ее слова. Та просто рассмеется и пошлет ее куда подальше. Ведь каждый думает, что он прав и слушает только себя. И что ему хватает одних родителей. В этом Вероника уже успела убедиться на личном опыте.