– Ну что, Глеб Андреевич? – В голосе Никиты звенела натянутая струна. – Войдем такие, с балалайками?
Глеб колебался, угрюмо смотрел, как подходят, опасливо ежась, Котов и Даша.
– Послушайте, майор, может, достаточно этих ваших перестраховок? – недовольно вопросил Котов. – Неужели вы всерьез полагаете, что на судне остался кто-то живой, способный оказать сопротивление вам и вашим людям? Побойтесь Бога, это полная чепуха. И зачем им оказывать сопротивление? Если вы не намерены сопроводить нас вниз, мы с Дарьей Алексеевной сделаем это сами, и черт меня побери, если вы сможете нам помешать! – Котов осмелел, глаза поблескивали от страха, но ноздри шустро раздувались. – Прекращайте тянуть резину, майор! Мы хотим убедиться, что курируемый нами объект находится в сохранности либо, наоборот… – он покосился на вздрогнувшую Дашу и оборвал свою пламенную речь.
– А мы хотим, чтобы вы заткнулись, Котов, – без особой агрессивности обронил Глеб, – и не мешали нам выполнять свою работу. И предупреждаю: если кто-нибудь из вас займется несанкционированной деятельностью…
Он повел свою команду на полубак – к заваленному мусором люку. Необъяснимое чувство подсказывало, что этот путь наименее чреват. Они просачивались по одному в чрево контейнеровоза, включали фонари, передергивали затворы. Такое ощущение, что спускались в заброшенное подземелье под большим мегаполисом…
В первую очередь насторожили запахи. Пахло тленом, ядовитой ржавчиной, тяжелой, застоявшейся сыростью. Воздух был сперт, и чем дальше они отдалялись от люка, тем тяжелее и зловоннее делалась атмосфера. Очевидно, это тоже был один из технических коридоров, не имеющих непосредственной связи с трюмами. Но что-то подсказывало, что рано или поздно все дороги приведут в трюм… Переплетения ржавых труб, гидравлической аппаратуры, огромные стояки, прорезающие потолок, сварные жестяные кожуха – и узкий петляющий проход между этими «доисторическими» нагромождениями. Коридор имел логическое завершение, воздух становился свежее, забрезжила галерея с двумя отдаленными друг от друга лестницами. Спецназовцы выскальзывали по одному на открытое пространство, рассредоточивались, держа автоматы наготове. Гражданские не лезли поперек, пыхтели за спиной, придавленные мрачностью окружающих реалий. Под галереей находилось что-то вроде мастерской – верстаки, стеллажи, станки для обработки металла, горы разбросанного металлического мусора. Просматривалась приоткрытая дверь – а за дверью непредсказуемая чернота, означающая, по всей видимости, проход в трюм…
Спускались по одному, ощупывая рифленые ступени. Крамер сместился дальше по галерее, начал осваивать параллельный спуск. За ним подался Вадик Морозов…
Инцидент случился, когда практически все уже сошли вниз и пробивали дорогу через разбросанный по полу хлам. Испуганный вскрик, затряслись дряблые перила, и кто-то повалился, гремя амуницией. Сдавленно охнула Даша, Глеб схватил ее за плечи, насильно усадил на корточки. Он видел, как поблескивают ее глаза, чувствовал, как дрожит тело под ворохом одежд. Спецназовцы рассыпались, попадали.
– В чем дело? – сорвавшимся голосом прошипел Глеб.
– Это я… – простонал из темноты Вадик. – Слушайте, я не нарочно, меня кто-то за ногу схватил, честное слово… Нога застряла, помогите…
Глеб полз, извиваясь, осветил место происшествия, машинально отбрасывая в сторону руку с фонарем. Если будут стрелять, то на свет… Вадик корчился на лестнице, лодыжка застряла в узком пространстве между ступенями. Глеб осветил черноту под лестничным пролетом, еле сдерживаясь от соблазна резануть по ней очередью. Под лестницей валялись какие-то железные коробы, обломки труб, крошка на полу. Пространство слишком низкое, человек там не встанет даже на корточки. Он может, конечно, протиснуться, если он червяк… Прыгающий свет выхватывал из мрака трубы, соединенные фланцевыми муфтами, черную нишу, в которой что-то капало. Атмосферно, нечего сказать…
– Чисто… – свистящим шепотом возвестил Глеб. – Вадик, ты чего пургу несешь? Ты только и делаешь, что падаешь…
– И что мне теперь, пол сменить? – злился угодивший в ловушку боец. – Да клянусь, Глеб Андреевич, меня за ногу схватили – ну, не мог же я сам так ногу подвернуть… Помогите, черт побери, вытащите меня…
– Ну, все, поперлась гора к Магомету, – заворчал Никита и потащился вызволять товарища из неприятностей. А Глеб тем временем прополз под лестницу, еще раз внимательно изучил предельно суженное пространство. Нет, нереально там протиснуться человеку. Разве что теоретически, извиваясь, как червяк, между этими трубами…
– Ты в порядке? – ворчал Никита, отгибая пружинящие ступени.
– В порядке… – кряхтел Вадим, сползая к основанию лестницы и судорожно пытаясь принять естественную позу. – В каком-то хреновом, случайном, но порядке… Клянусь вам, мужики, не мог я сам упасть… Как схватило меня что-то, да как потащило…
– Штырь тут торчит, – невозмутимо поведал Крамер, осветив лестницу, – Обычный металлический штырь. За него ты, Вадик, и зацепился – и нечего тут обстановку нагнетать сверх положенного.
– Согласись, что накосячил, – проворчал Платон.
– Не соглашусь, – пристыженно бурчал Вадим, ощупывая пострадавшую ногу. – Если соглашусь, то еще больше накосячу… Ну, в натуре, мужики, все это очень странно – я же не идиот, чтобы штырь не отличить от руки…
Остался осадок на душе. Популярно объяснив помрачневшим бойцам, что это ОН имеет право на ошибку, а остальные не имеют, Глеб приказал двигаться дальше, и бойцы по одному просачивались в грузовой трюм, рассредоточивались у стен, залегали…
Внутренности контейнеровоза производили впечатление. На мгновение забывалось, что это всего лишь судно, плывущее по океану по воле волн. Не покачивайся пол под ногами, не издавай вся эта гигантская стальная рухлядь протяжных старческих кряхтений, можно было вообразить, что люди оказались в подземелье. Громадное объемное пространство, с высотой потолков не менее пяти метров, уставленное стандартными двадцатифутовыми контейнерами. Многие были сорваны с опор, наезжали друг на дружку. Судно явно перемещалось с недогрузом – контейнеры располагались в один ярус вместо двух, – сиротливо мерцали вертикальные направляющие для установки контейнеров сверху друг на друга (так называемые cell guides). Свет фонарей добивал до потолка, ощупывал ближайшие контейнеры, опорные направляющие (относительно неплохо сохранившиеся, в отличие от тех, что наверху). Просматривался фрагмент межпалубного пандуса. Отметилась характерная и не очень-то приятная деталь: большинство контейнеров, из тех, что попадали в зону видимости, были вскрыты…
– Котов, вы меня слышите? – прошептал Глеб.
Шевельнулась фигура, сидящая на корточках у него за спиной.
– Я вас даже вижу, майор…
– Где находится ваш чертов контейнер?
– Он еще ниже, майор, под нами, – там есть еще один грузовой трюм. Но мы не сможем прямо отсюда спуститься – видите, контейнеры сбились в кучу, перегородили спуск. Нужно пройти вдоль всего трюма, воспользоваться противоположной лестницей…
Как это мило… Но все равно они обязаны обследовать эту махину, прежде чем делать предварительные выводы о наличии живых существ. Несколько минут они прислушивались к посторонним звукам. Только злость аккумулировать – здесь ВСЕ звуки были посторонние! Три ряда контейнеров, четыре прохода (между стенами и крайними рядами оставалось свободное пространство порядка метра). Подсадили Вадима, отправив его с фонарем по крышам, а каждому из оставшихся достался собственный проход. Глеб шел по правому центральному, обнажив все чувства. Палец на спусковом крючке, на лбу поворотный фонарь, нервы на пределе… Временами он оглядывался, убеждался, что «приданные» личности не отстают, снова зорко водил глазами. Где-то наверху поскрипывал Вадим, перепрыгивая с контейнера на контейнер. Практически все стальные короба в этой части судна были вскрыты. Видимо, те, кто выжил после катаклизма пятнадцатимесячной давности, искали еду. Но вряд ли ее нашли. Машинально отмечался характер груза: где-то валялись выброшенные ящики с оргтехникой, какая-то мебель, тюки с одеждой, прочные полиэтиленовые мешки с чем-то сыпучим – судя по размерам мешков, не наркотики, а удобрения… В нескольких контейнерах стояли машины, японские мотоциклы, другие до отказа были набиты запчастями, разобранными кроватями, ортопедическими матрасами. Он где-то читал, что в подобном контейнеровозе однажды перевозили целое судно водоизмещением пятьдесят тонн – разобрали на части, упаковали в контейнеры, доставили морским, а потом железнодорожным транспортом в порт назначения, собрали заново…