— Спасибо. — Лора притащила ее к столу стилистов, чтобы подправить макияж. Ее телефон гудел, и, увидев, чтоРуби наконец — то в надежных руках, она посмотрела на идентификатор звонящего. Это был Канингеми, но она не могла ответить ему в середине шоу. Пусть подождет, пока все это не закончиться.
Руби вернулся к очереди, встав перед Томасиной, которую Джереми чихвостил приглушенным голосом. Лора уловила слова «детское» и «мелочное». Она могла быть сколько угодно великолепной и прекрасной. Возможно, богатой. Но она пыталась повредить общему делу, и это не прощалось. Если богатые красивые женщины и были угрозой для Лоры, то Томасина была худшей из них.
Руби пошла. Лора сделала все возможное, чтобы завязать оба её ботинка настолько плотно, что, наверное, сестре стало даже неудобно ходить. Когда они с Томасинойп оровнялись, Лора даже испугалась, что Руби отвелись той такой же комплемент.
— Ты довел Томасину до слез? — прошептала она Джереми. — У неё вся тушь потекла.
— Они все видели, что она сделала. Это удовлетворит их чувство справедливости. И фотографии ее лица будут на всех обложках.
Он заставил ее плакать для драмы. Потому что с таким коротким шоу ему нужно было место в газетах. Лара подумала, хотя она не хотела ничего, кроме как увидеть, как Томайна плачет, это было слегка жестоко. Она заглянула в пространство между возвращяющейся Руби и Томасиной и подошла к кулисам, чтобы узнать где Канингеми.
Вместо этого она увидела Шелдон а.
— Что он здесь делает? — прошептала она про себя. Джереми, должно быть, тоже заметил его, потому что застыл, как камень. Лора прищурилась и увидела, что Померанцсидит рядом с ШондойГровниц, владелицей «Centennial». Она наклонилась и прошептала: — Толстые, как воры, не так ли?
Джереми, взволнованно и отвлеченно, посмотрел на них секунду дольше, чем обычно.
— Друзья детства, — сказал он. — Грейси не выносила ее.
— Лора! — окликнула её Руби. Лора вернулась к стойке и помогла Руби снять «леопарда» и надеть «Аманду».
— Мама, — крикнула она, и мама появилась с булавками, все еще приколотыми к маленькому тканевому томату на ее запястье. — Помоги мне с этим.
Вместе они рассправили белое платье, когда Руби скользнул в кринолин. Это было, конечно же, свадебное платье мечты, которое она всегда хотела, но без церкви и алтаря.
— Вы видели Шелдон а? — спросила Руби, когда мама сделала окончательную корректировку, и Мэннинанес последние штрихи в её макияже.
— Вероятно, его не было в грузовом лифте тем утром. Какая жалость.
— У Олли хорошая память. — Лора застыла, когда почувствовала, что Джереми позади нее, дышит ей в ухо.
— Перед тем, как продолжить, Поменяют освещение. Не позволяй ей идти слишком рано.
— Он обнял Лору за талию и поцеловал ее в щеку, прежде чем ускользнул в неизвестном направлении. Руби и мама с удивлением посмотрели на нее, а она почувствовала, как покраснела.
— Лучше убедиться, что туфли хорошо завязаны. — Она дважды проверила ремешки.
Руби, задумчиво спросила.
— Интересно, кто стоял у лифта в тот раз.
Лора постучала рукой по ноге Руби, мол «все готово». О замечании Руби она решела подумать завтра или на вечеринке после шоу. А сейчас её нужно было дотащить сестру с пятиметровым шлейфом до подиума. Она подхватила шлейф и пошла за Руби. Модели с завистью косились на них. Эти девицы были слишком хороши, слишком совершенны и слишком завидовали, чтобы смотреть на них прямо. Закрывать показ, должно было стать их привилегией, но она досталась немодели.
Руби, очевидно, это не заботило. Она пробралась к ее выходу в своем великолепном шелковом платье, с вязаной отделкой и широко расставив руки, как будто это платье сделано для неё, приготовилась к выходу.
Джереми не был на своем посту под «УЛЫБАЙТЕСЬ!», так что никого не было, чтобы сказать ей, когда выходить. Последняя модельсошла с подиума и кивнула Руби, прежде чем скрыться из виду. Руби, шагнула вперед, но Лора удержала ее.
Погасли софиты.
— Я думаю, это игра со светом, — сказала Лора. Огни снова заискрились белым в черной темноте. Такое освещение идеально бы выделило кожу Ноэ, но её здесь нет, а есть только Руби. И это её выход. — А теперь иди.
ИРуби вышла в ее красивом белом платье. Кринолин покачавался в так походке, и плечи были откинуты с гордостью за себя в этом платье. Она широко распахнула руки, размахивая пальцами, представляя себя во всей своей славе, как мечтала. Ангельская.