— Он никого не убивал. — Лора старалась, чтобы он остался как можно более беспристрастным. Никто не должен знать, что произошло в офисе.
— Эй, ты собираешься завтра на работу? Она у вас уже есть? Мы в «T&C» не изготавливаем лекала, но нам всегда нужны раскройщики.
Это был удар ниже пояса. После окончания Парсонс Руби устроилась в Tollridge & Cherry, огромную корпорацию с розничными магазинами, полноцветный журнал, которой постоянно появлялся в почтовых ящиках с теми же китайскими товарами, которые можно было найти в интернете. А работа Лоры модельером в Джереми Сент — Джеймс, навсегда, по словам Руби, закрыл перед ней мир дизайна.
— Он будет завтра, — сказала Лора. — В следующую пятницу показ, и я ничего не слышала об отмене. Кстати, вам нужны билеты? Это был своеобразный ответный удар.
Естественно, у T & C не было показов. Зимой они продавали лыжные шапки с бумбонами и полосатые свитера. Летом у них были одни и те же брюки хаки. Приглашение означало, что компании были совершенно разного уровня и скопировать что — либо у Сент — Джеймс Руби не могла.
— О, эти показы! — мама разложила густую белую массу по тарелкам. — Они доводят вас, девочки, до изнеможения! А толку — то? Это как свадьба: готовишься, готовишься, а она проходит и все.
— Кстати о свадьбе, — сказала Руби, хлопая в ладоши, — я принесла свой альбом с эскизами.
— Да, — пробормотала Лора. Она пыталась быть оптимистичной по поводу свадьбы Руби и платья, которые она выбрала, но по мере приближения даты чувство ужаса росло с арифметической прогрессией.
И дело не в том, что Лора не была счастлива за Руби. Все — таки ее зависть не была на столько сильной. Она могла завидовать лучшей квартире, работе, разнице роста в пять сантиметров, наконец. Но она не могла пережить то, что Руби пытается походить на рекламу для журнала Fortune.
Руби умяла две тарелки белой массы, которая оказалась соленым картофельным супом и начала перелистывать альбом, в котором были наклеены свадебные платья от Марты Стюарт. Карандашные интерпретации этих платьев Руби были на обратной странице. Так втроем они и проговорили весь вечер о фасонах и тканях, набивая животы крахмалом.
Когда раздался звонок в дверь, Руби опрометью кинулась встречать пришедшего. Это был Майк, её жених, которого она тот час же заключила в объятия. С не в меру накаченной спиной, обтянутой сине— голубым полусинтетическим свитером, он вальяжно прошел на кухню.
— Здравствуйте, мама. — он приобнял женщину, поцеловав у щеку. Лора ненавидела, когда он так делал. — Я поспрашивал у адвокатов на работе. Тот велосипед в коридоре.
Его там быть не должно. Это нарушение пожарной безопасности. Майк ненавидел барахло в коридоре, как и все, что олицетворяло небогатое детство своей невесты.
— За шесть лет он никому не помешал. — подметила Лора.
— Как ты это ешь? — глянув на девушку, он сел, расставив ноги. — Итак, на какую группу мы идем?
Сердце Лауры опустилось. Сегодня вечером в клубе выступали Super Douche, и, похоже, что Майкл собирался идти вместе с ними. Просто супер! Она так хотела забыть обо всем, что сегодня случилось. И вот.
Майк ненавидел все простое, в том числе и картофельный суп, поэтому Руби, смутившись, увела их в клуб, пообещав зайти в химчистку завтра.
Когда — то «Сфера» была складом, и иногда, если долго стоять в углу, можно было почувствовать запах полусгнивших ящиков, оставленных после закрытия. Но вонь одеколона Майкла не могло ничего перебить. И это жутко бесило Лору. Возможно, это была её личная нетерпимость. Она честно старалась полюбить его, но каждый раз оказывалась в другом углу комнаты.
Слава Богу, здесь был Стью. Он стоял на сцене, настраивая вместе с группой инструменты.
Она извинилась и стала пробираться сквозь толпу. Стью заметил её, подошёл, взял за руку и потащил в задний коридор. Когда они познакомились, два года назад, Стью работал курьером. Тогда он доставил неправильный пакет. С тех пор она обнаружила, что у него много талантов. Он подрабатывал в «Сфере», был начинающим журналистом, писавшем для журналов о культуре и владел небольшим бизнесом.
Он остановился в коридоре возле туалета.
— С тобой все в порядке?
— Да, все хорошо.
— Что произошло?
— Слушай, не я его пригласила, и я не могу сказать, чтобы он ушел.
— Не притворяйся. Ты знаешь, что я говорю про убийство.
Его трудно провести. Его острый ум и доброе сердце убедили Лору рассказать ему все с самого начала. О своем утре, о мертвой женщине, о Джереми, опустив, правда то, как он двигался и потирал глаза кулаком по утрам, как трехлетний, — о полицейских, о слухах в офисе и перцовом баллончике, который она откапала в недрах своего стола.