Поэтому, когда к ней подошел мужчина, она вздрогнула от неожиданности. Он засмеялся, показывая свои запломбированные зубы. Она даже не сразу признала в нем Пьера Севье. С их последней встречи он слегка полысел и на висках прибавилось седины.
Одет он был в черный шерстяной костюм на четырех кнопках с укороченными рукавами, который буквально месяц назад мелькал на парижских подиумах.
— Простите, — сказал он. — Мне показалось, что я вас знаю.
— Вы были наставником моей сестры Руби в Парсоне. У нас похожий цвет волос. — Полнейшая ложь. Волосы Лоры были прямыми как палки, независимо от погоды, а у Руби всегда ложились блестящими завитками, независимо от того, укладывалась ли она утром или нет. Однако у обеих они были пшеничного цвета, который не нуждался подкрашивании. — У нас разница в десять месяцев. Поэтому мы оказались в одном классе. — она протянула руку для рукопожатия. — Лора Карнеги, никаких отношений с парнями из клубов.
— Очень приятно. Сейчас я тебя начинаю припоминать. Своеобразное платье — оригами твоих рук дело? — он припомнил её четвертый год обучения и её проект толи платья, толи рубашки, толи пончо из накрахмаленной марли и ниток. Это сооружение без подробной инструкции и одеть — то было сложно, и которое чуть не лишило её зачета.
— Жаль, что встречаемся с вами при столь печальных обстоятельствах, — сказал Севье.
— Да. Мы будем скучать по ней, — солгала Лора. Увидев подозрительный взгляд Пьера, она добавила. — Я работаю в Джереми Сент — Джеймс. Я модельер.
— Я слышал, что Сент — Джеймс болен.
И она тут же, как мать — медведица, кинулась на защиту.
— Я видела его сегодня утром, и он выглядел здоровым.
— Я спрашиваю, потому что, я уверен, вы слышали, Шелдон Померанц берет контрольный пакет акций компании.
— Он не может этого сделать!
— Если Джереми болен, может. Это прописано в контракте.
«Снова этот проклятый контракт», — подумала мисс Карнеги.
— Ну, я знаю все из первых рук. У Джереми все в порядке. Он будет на показе в пятницу.
— О, тогда там его и увижу. — Севье улыбнулся так, как будто ему только что вручили приглашение.
К ним подошла женщина с длинными прямыми белыми волосами и, коснувшись его плеча, прервала их диалог, что — то быстро заговорив на французском. Их маленький разговор растянулся на вечно, и Лора все больше и больше стала ощущать себя идиотом, который не хотел отпускать неожиданную компанию Пьера Севьена. Она хотела расспросить его об ужине, о плачущей Ноэ, о Кармелле, превратившийся в злобную акулу, но боялась, что она не найдет способа перевести разговор в нужное русло.
Женщина с прямыми волосами выглядела странно знакомой. Лора не могла ее вспомнить, но она была уверена, что раньше видела ее. Чтобы перестать пристально пялиться, Лора огляделась в поисках знакомых с кем можно было бы перекинуться парой слов. Но все были либо заняты, либо далеко. Шелдон, которого она избегала, получал соболезнования от Кармеллы. Невысокая женщина с прической аля «Средний Запад» и идеально сидящим на ее фигуре костюмом, обнимала адвоката. Кармелла улыбнулась ей, и все трое перекинулись несколькими словами, прежде чем миссис «Средний Запад» отправилась прогуливаться под руку с дизайнершей.
В тот момент, когда Лора уже собиралась сказать вежливое «Извините», к ней повернулся Севье.
— Кто это? — спросила она, указывая на миссис «Средний Запад». Тыкать в людей пальцами, конечно не очень красиво, но любопытство брало верх.
— Она — владелица магазина в Бруклине. Дизайнерский аут лет… — Он щелкнул пальцами и у Лоры сразу же возникло имя, сорвавшись с языка как выдрессированный щенок.
— «Centennial». — сказала женщина с белыми волосами сильным восточно — европейским акцентом. — Это ШондаГровниц. Лора поняла, что холм тихо уходит из — под ног. Даме со странной прической было не больше сорока с небольшим. «Неплохо сохранилась», — мелькнуло в голове.
И хоть Лора никогда не слышала имя Шонды Гровниц, зато все слышали о «Centennial», большом дизайнерском магазине в Бруклине. Люди, которые посещали «Centennial», не нуждались в необычном обслуживании или превосходном шоппинге. Им нужна была только одежда. Красивая одежда. Одежду они могли показать своим друзьям. Одежда, которую они не могли себе позволить, но очень хотели убедить окружающих в обратном.