Подобное заявление взбудоражило в душе не самые приятные воспоминания, потому что Хэнк Данбар был не просто каким — то парнем, которого она пару раз видела, а тем самым парнем, с которым Лора впервые поцеловалась в подсобке за тренажерным залом. Он был парнем, который, казалось, нравился ей. Ничем не выделяющийся, он был не интересен ее амбициозной сестре, которая норовила заграбастать все самое лучшее себе, и поэтому был идеален для Лоры. После поцелуя, она ни произнесла ни слова Руби, обезопасив как могла свои еще не состоявшиеся отношения.
Но помимо того, что Хэнк ничем не выделялся, он был идиотом, потому что ошибся девушкой. И вместо обворожительной Руби, которой он восхищался на первый месяц, он поцеловал Лору. Когда Руби узнала, что Данбар сох по неё, а не по Лоре, поцелуй за школой с Хэнком стал для неё как красная тряпка для быка. И он состоялся.
Таким образом, в споре за ботильены было не сколько туфлей, сколько парней. В тот раз они подрались так, что матери пришлось покупать новую гардеробную, а между девушками установилось шаткое соглашение о не заимствовании.
Нельзя одалживать обувь, платья, шарфы, и, тем более парней. Хотя больше Лора о них с сестрой и не говорила. Не говорила ни о Мэнни Туллисе, который оставил ее плакать в Данчестере. Ни о Евгение Энернер, который так и не перезвонил. Ни о ФрэнкеЯрисе, которого она бросила через час после того, как увидела, что он разговаривает с Руби в парке. Ни о Стью, который поцеловал ее десять дней назад. И тем более о Джереми Сент-Джеймс, который был, по крайней мере, в тюрьме больной, и, возможно, убийцей своей возлюбленной. Расскажи она об нем Руби, и Лору тут же бы накрыло цунами событий, заканчивающиеся тем, что она — подружка невесты на свадьбе у Раби и Джереми. Хотя, что могло быть хуже этого?
Её взгляд остановился на своем босоногом отражении в зеркале. Впервые она знала, что должна сделать. Впервые она подумала, что может быть с Джереми. Он видел ее так, как ее видели другие мужчины. Он видел женщину все это время, а не бороду, сестру или служащего. Все это время у нее был шанс, и она даже не знала об этом. И хоть сейчас он был далеко, в тюрьме, но она чувствовала его взгляд на нее, и, как это было это ужасно не звучало, её это заводило. Поэтому Лора пообещала свести к минимуму ущерб, который может быть нанесен одной парой заимствованных туфлей.
Она пошла наверху в своих тапочках, закинув платье на плечо, и постучала в дверь Руби.
— О, как хорошо, что ты пришла, — сказала Руби. — Ты должна помочь мне выбрать. Она схватила Лауру за руку и потащила ее в свою спальню, где на её кровати растянулись три наряда. Обувь на полу. Браслеты и кольца приложены к концам рукавов, как бумажные куклы в натуральную величину. Лора вздохнула. Они все были прекрасные, но Лора увидела кое — что получше.
— Наденьте бежевую блузку с жилетом «Родарт» и юбкой. И коричневые ботфорты, которые ты одевала недавно. Должно получиться потрясающе.
Руби скомпоновала одежду и повернувшись к Лоре, спросила: — Типо этого?
— Мне нужна обувь, — выпалила Лора.
Руби все еще рассматривала свой наряд и задумчиво произнесла.
— Хорошие на дверях шкафа, в пластиковой упаковке. — как будто это не было договора.
Как будто договоренности прямо сейчас не нарушались. Как будто мир оставался прежним. Как будто аксессуар для наряда был более важным, чем эта разрушающая вселенную цепь событий.
Лора открыла дверь шкафа и выбрала пару черных лодочек от Стелы Маккартни с закругленными носами.
— Что ты под них наденешь? — спросила Руби, придвинув к ней нарядное ожерелье.
— Я не знаю.
— Ты знаешь, что ты можешь одеть всех, кроме себя?
Руби схватила кипу вещей с кровати. Быстро затолкав её в шкаф, она выудила со дна одной из его полок нечто, похожее на кашемировый шарф и шерстяное пальто и кинула это все раскрывшей руки Лоре.
— Держу пари, мы получим столик, — сказала она.
— Может быть, если там будет Пьер Севьен, мы с ним можем посидеть, — пошутила Лора.
— О, я его видела. Он помнит меня сПарсонса. Где вы с ним встретились?
— Сегодня на похоронах. Он спутал меня с тобой.