-- Эй, братец! Куда собрался? -- послышался окрик.
Оглянулся Прошка, а это Василек на опушке стоит и кучерявой головой качает.
-- Что это у тебя, Прохор?
А Прошка стыдливо залыбился и венок за спину спрятать попытался, но не успел. Луна желтым глазиком поляну осветила, да и предстал перед братом своим бедный страдалец, таким как есть. Весь грязный, мокрый и с венком купальским в дрожащих руках исцарапанных.
-- Зачем тебе венок Аленушкин? -- удивился Василий.
-- А с чего ты взял, брат, что ее венок это?
-- Знакомое плетение вижу. Синие васильки да желты лютики, в определенном порядке чередуются, а через каждые пять-шесть цветочков -- малая незабудка. Кроме Аленки так никто из девок венки не вяжет.
-- Ну и что! -- зло ответил Прошка.
-- А то, грех это, счастье девичье воровать...
И тут, словно пелена темная на глаза Прохора опустилась. Бросился он на Ваську, аки зверь полуночный, человеческий разум потерявши. Глаза горят, слюна брызжет, в плечи ногтями вцепился, и ну рвать! Братец не ожидал такого, отпрянул, вырваться попытался, да не смог, а Прошка совсем осатанел, уже ничего не понимая, повалил Василька в листву прошлогоднюю, и давай драть! Кожу на белые лоскуты рвет вместе с одеждой, крики, мольбы о пощаде не слышит, и так увлекся, что задрал брата своего, будто медведь бешеный. Даже не заметил, как стих, успокоился Василек, закатив глаза наивные...
Настало утро, и очнулся Прошка у бездыханного, еще теплого тела. Узрел, что вчера в порыве яростном вскрыл он шею бедному Васеньке, и умер брат названный... Сам не понял, как такое с ним, Прохором приключилось. Тяжелые думы в голове роились, будто пчелы в пустом улье, но решил парень, что теперь и колдун ему никакой не нужен. Раз мертв соперник, то и Аленка будет сговорчивей. Прикрыл тело Васеньки старым хворостом, а после вернулся с лопатой да прикопал братика в темной ложбинке.
2
В тот год по всей волости беда страшная приключилась. Язва моровая, хвороба беспощадная прошлась по крестьянским домам, улыбаясь безносой улыбкой, стуча белыми холодными костяшками. Заглядывала недомога в дома, да поселян в Навь навсегда уводила. Много людей заболело и померло до первого листа красного, и в этой кутерьме все позабыли про бедного Васю-плотника. Кто знает, быть может, пошел парень в лес по дрова, там и встретил нелегкую. Крестьяне больше думали, как себя спасти, о соседях мало беспокоились.
Черная чума всех работников проредила, некому стало хлеб собирать, только самые сильные да умелые выживали. Прохор и ране был зажиточный, а тут вообще мироедом заделался. Нанимал из опустевших деревень людей пришлых, да и платил им сущие копеечки, чужие земли скупал да пустые хаты. А, бывало, что и впроголодь держал своих холопов, долго не давал жалования, ждал пока помрут. А мертвым деньги не надобны. Так и обогатился Прохор на чужих косточках, на несчастье людском, отъел себе брюхо лягушечье. Его-то болезнь не брала, ибо Прошка стал таким важным барином, что выписал себе из уезда лекаря заморского. Одним словом, мироед.
Аленка целый год по Васильку своему грустила, глаза долу держала, белой гривой вертела, ни на какие ужимки Прошкины не отвечала. Да, вот прищемило и этой ретивой кобылке хвост. Скончались от язвы два ее брата родных, кормильца, а в конце зимы матушка шибко заболела. Стара была, и отец боялся, что придется вскорости жену в землю мерзлую хоронить.
А по весне опять Прохор заявился, окаянный. Приехал на богатой бричке, расфуфыренный: весь в соболях, в бобровой шапке, в синих шароварах с красным кушаком; и ассигнациями, будто веером, потрясает. Лыбится, подлый. Кольцо с камушком преподнес, змей льстивый. Вновь стал просить несчастного папашу Алену замуж выдать. Дивчина нос воротила, но тут батька сурово вмешался. Вырвал добрую жердину из изгороди, да и погнал дочь замуж, слегка по задку наяривая. Хотя, явно не хотел родимой кровиночки такой судьбы, но надеялся, что хоть жива Аленка останется. Из дома чумного уйдет, да и будет у нее сильный муж, что завсегда прокормит.
Ну, поломалась, поломалась девка, да согласилась. И случилось так, что венчаться поехали молодые как раз накануне Ярилина дня. Почитай год прошел со смерти Василия-плотника.
Вот, едут они на расписной бричке, пышно одетые, однако без свадебного поезда. Уговорились, что гости опосля к молодым присоединяться. Тут дело такое, дорогу из села до церкви постоянно водами быстрыми размывало. Реки и ручейки из пологих берегов выходили, тропки да тракты заливали, и проехать было совсем невозможно. У Прошки бричка забугорная и крепкая, почти везде пройдет, а вот мужицкие телеги с малыми колесами и застрять могут. Потому рисковать не решили. Сладились так, что невесту жених сам заберет, через лес две версты по бездорожью проедет, а на широком тракте их остальные посельчане встретят, кто еще живой остался после такой чумной напасти.