Ваня мягко забрал у него коробочку и выдал каждому по капсуле.
Ева Браун неожиданно успокоилась, погладила Гитлера по руке, улыбнулась Ване и быстрым движением положила капсулу в рот.
Раздался хруст, в кабинете сильно запахло миндалем. Ева сильно задрожала, хрипло втянула в себя воздух и обмякла в кресле.
Фюрер пристально, с каким-то странным наслаждением в глазах, смотрел на нее. Когда жена перестала подавать признаки жизни он сполз с кресла и сел на пол рядом с собакой.
— Ты умрешь со мной... — и стал пытаться скормить капсулу овчарке.
Ваня не выдержал
— Собака-то причем? — по-русски спросил он, а потом выстрелил Гитлеру в висок.
Тело фюрера с мягким шлепком упало на ковер.
Иван думал, что овчарка кинется на него, но Блонди только с удивлением посмотрела на Ваню.
Иван присел рядом, потрепал ее по загривку и тихо сказал:
— Будем жить, подруга. Поверь, тебе незачем умирать. Пошли...
Вышел и спокойно объявил, что все закончилось. После чего сразу вошел в комнату, где находились руководитель Гестапо Генрих Мюллер и секретарь фюрера Мартин Борман. Оба выглядели совершенно спокойными.
— Уже пора? — Мюллер стрельнул на Ивана взглядом. — Фюрер умер?
Ваня кивнул.
— Все окончено. Покажитесь остальным, дождемся перерыва в обстреле, потом мы уйдем.
Честно говоря, Ваня сильно удивился тому, что одни из самых могущественных людей в Рейхе не подготовили себе план ухода. Но как бы странно это не звучало, советские войска уже плотным кольцом окружили район Рейхсканцелярии, а Мюллер и Борман все ще торчали в фюрербункере. Они сначала собирались уходить в одной группе с остальными из бункера, но Ваня сумел их убедить положиться на его план.
Иван успел переговорить и с Геббельсом, но тот наотрез отказался. Они с женой и детьми решили отравиться.
Ваня не стал вмешиваться, детей было жалко, но в сложившейся ситуации их уже было не спасти.
Через полчаса они вышли на поверхность. Блонди как привязанная держалась возле Ивана, ее щенок, буйный и веселый, сейчас перепугано жался к матери.
Вокруг все напоминало лунную поверхность, безостановочно гремела канонада. Отвратительно смердело горящей человеческой плотью, неподалеку охранники сжигали тела Адольфа Гитлера и Евы Браун.
— Вы уверены? — Мюллер пристально посмотрел на Ваню. — Я не пылаю желанием попадать в руки к русским. Я знаю их методы...
Борман снова смолчал.
— Я всегда уверен, — отрезал Иван, немного помедлил, а потом быстрым шагом отправился в подземный гараж пожарной части Рейхсканцелярии.
Эсесовцы из охраны и солдаты их пропускали без вопросов, но провожали презрительными взглядами.
Из гаража они вышли на улицу, а потом спустились в подвал одного из жилых домов неподалеку.
Иван взял в углу ломик и показал на чугунный канализационный люк в полу:
— Внизу гражданская одежда, оружие, продукты и документы. Мы пройдем по коллекторам до одной из станций метро, а потом служебными тоннелями за пределы Берлина. А дальше я вас переправлю в Аргентину — крысиные тропы уже готовы.
— Так просто? — шеф гестапо недоверчиво улыбнулся.
— Не так все просто, — сухо ответил Иван, а потом коротким выпадом ударил шефа гестапо ломиком в солнечное сплетение. Борман успел только вытаращить глаза, но уже через мгновение рухнул рядом с Мюллером.
Блонди вопросительно тявкнула.
— Так надо, подруга, — Иван почесал ее за ухом, и принялся тщательно связывать гестаповца с секретарем, припасенным заранее веревками.
— Что вы творите, Краузе?!! — зарычал, придя в себя Мюллер. — Черт побери, что вы творите? Как вы смеете!
— Ничего личного, Генрих, ничего личного, — Ваня мягко улыбнулся. — Но ты заслужил, чтобы тебя публично судили и повесили как последнюю уголовную сволочь.
— Ты... ты... — шеф гестапо грязно выругался. — Я всегда знал, что с тобой нечисто! Так купиться... — он замолчал, остервенело кусая себе губы.
Борман яростно извивался, пытаясь разорвать путы и шипел что-то нечленораздельное.
Ваня убедился, что оба надежно связаны, оттащил из по разным углам, привязал к трубам, а потом спокойно начал рассказывать:
— Вас обязательно найдут русские, когда будут зачищать город. Потом вас будет судить, если не ошибаюсь, трибунал в Нюрнберге. А дальше... дальше повесят. Увы, такова жизнь. Лично я бы с удовольствием пристрелил бы вас, но... но, пожалуй, откажусь от удовольствия.
— На кого вы работаете. Краузе? — уже спокойно спросил Мюллер. — На американцев, на русских?
— Нет, — Ваня пожал плечами. — На себя, Мартин, только на себя.
— И ты думаешь, что тебя пощадят? — Мюллер криво ухмыльнулся. — Русские тебя самого распнут. И не надейся, ты заживо сгниешь в Сибири!
— Не уверен, но я постараюсь выжить, — честно признался Иван.
— Ты такой же как мы! Ты ничем не лучше!
— Ты ошибаешься, Генрих, — Ваня присел возле шефа Гестапо. — Я не такой. Я воевал, честно воевал, убивал, чтобы не убили меня, а ты и подобные, уничтожили миллионы людей лишь за то, что они были другой национальности. Каждому отмерят по делам его.
— А если нас не найдут? — плаксиво выкрикнул Борман. — Если не найдут, что тогда?
— Тогда сдохнете от голода, — Ваня еще раз пожал плечами и аккуратно заткнул рты пленным.
А потом, быстро написал пояснительную записку русским и прикрепил ее к стене.
После чего выкурил сигарету, сначала спустил собак, а потом сам спустился в колодец.
Уже гораздо позже, он узнал, что его план не сработал. Здание, в котором находился подвал, разрушила русская тяжелая артиллерия. Бормана и Мюллера нашли только через год, когда разбирали завалы — они, действительно, сдохли от голода.
А пока Ивану предстояло выбраться.
И он это сделал...
Эпилог
В небольшой комнате перед старым телевизором, по которому передавали новости, неподвижно сидел в кресле седой старик. Его темное, изрезанное глубокими морщинами лицо с раскосыми глазами словно вырубили из дерева, казалось, что он спит, но глаза были открыты.
— Дедуська, дедуська, раськаси есе про Ванюську... — в комнату вбежала маленькая девочка со смешными бантиками на черных волосах и мгновенно вскарабкалась на колени к старику.
— Про Ванюску? — старик улыбнулся и погладил девочку по голове. — Но я се тебе усе расскасывал много рас.
— Есе расскаси, дедуська Петя!!! — категорично потребовала малышка. — Такая холосая истолия! Есе расскаси, как ты с ним фасистов воевал...
— Холосо... — дедушка Петя улыбнулся, поудобней устроил внучку на коленях и принялся рассказывать, смешно шепелявя точно так же, как и девочка. — Был у меня на войне длуг, его свали Ванюской. Холосый длуг, очень холосый, самый луссий длуг. Осень хлаблый, такой хлаблый, что его духи белегли...
Когда он закончил, внучка огорченно всхлипнула:
— Плавда плопал? Совсем плопал? Мосет не плопал? Ну скаси, дедуська!
Неожиданно телевизор громко выдал:
— На встречу с генеральным секретарем КПСС Брежневым Леонидом Ильичом для проведения переговоров прибыла делегация Федеративной Республики Германии, во главе с кандидатом в канцлеры Германии Александром Краузе...
На экране пошли кадры встречи в аэропорту, а потом камера дала крупный план худощавого, стройного мужчины, спускавшегося по трапу.
Старик резко подался вперед, на его лице промелькнула растерянность, быстро сменившаяся радостью.
— Сьто, дедуська? Сьто случилось? — забеспокоилась малышка. — Так сьто там с Ванюской? Скаси сьто он не плопал!
Дедушка Петя широко улыбнулся и решительно ответил.
— Не плопал! Совсем не плопал! Не плопал Ванюска. Он до сих пол слусит Родине! Я тепель тосьно снаю!
Конец
Росток
2023 год