— На законных основаниях доступ к ячейке получить не так-то просто. Чтобы вскрыть ее, требуется предписание суда и веское основание. В них можно прятать все что угодно — краденое, изобличающие улики, наличные. — Тони умолк и занялся своим кофе.
Девушка ощутила укол вины. Ее тетя утаивала чаевые. Детектив меж тем продолжил:
— И если у кого-то имеется мастер-ключ, все это можно перепрятать в другие ячейки, причем не оставив после себя никаких следов.
— В ячейки других людей, — подумала вслух Беатрис.
— Довольно рискованно, — возразил Тони. — Достаточно жертве проверить свой сейф — и все, игра окончена. С другой стороны, владельцы заглядывают в ячейки довольно редко. И если преступник не проколется, он может скрывать целое состояние годами. Никаких налогов. Никаких вопросов. Самая безопасная на свете копилка.
Беатрис по-прежнему молчала. Сюзанна, Макс, Дорис и пять других женщин из картотечного ящика Билла — на их имена арендовались депозитные ячейки, наполненные бог знает чем. Однако внутренний голос (и это был голос Макс) напомнил ей, что с Дорис было по-другому: у нее имелся ключ.
Тони заметил ее обеспокоенность.
— Макс в этом замешана, так ведь?
Не желая распространяться на этот счет, девушка ограничилась кивком и спросила:
— А тебе удалось что-нибудь выяснить?
— Сделал несколько звонков. Тот еще дурдом. Стоит лишь упомянуть банк, и люди просто бросают трубки. Пришлось прибегнуть к крайним мерам, но в итоге удалось выйти на одного фэбээровца, согласившегося поговорить. Оказывается, федералы вот уже пять лет тихонько расследуют деятельность банка, но постоянно сталкиваются с помехами.
— И что они расследуют?
— Мошенничество, рэкет, растраты, отмывание денег — да все что угодно. — Тони заглянул в свой блокнот и снова его захлопнул. — Деньги в Кливленде исчезали на протяжении десятилетий. Через фонды модернизации города, планы застройки, школьные программы. Округ, штат и даже федеральное правительство годами субсидировали решение городских проблем, и за это время как в воду канули целые миллионы.
— И ФБР считает, что здесь замешан банк? — Беатрис постаралась припомнить все подробности из подслушанных разговоров: утрата наводчика, исчезновение ключей, необходимость переместить средства, подкуп полиции.
— В правлении банка состоит каждый почтенный богач города. Без участия кого-либо из банка в Кливленде и скамейку не поставят. И каждый проект, в котором недосчитались крупных сумм, возглавлялся членом правления Первого кливлендского банка, вот только федералам к ним совершенно не подступиться. Никто из городского совета в свидетели не пойдет, а судьи просто не станут выписывать ордера на обыск. — Полицейский возмущенно покачал головой.
Беатрис повторила слова Рамона:
— Они повязаны с системой.
Тони сверкнул глазами:
— Именно. Макс наведывалась в ФБР с кое-какими уликами, но, насколько я знаю, над ней там только посмеялись. Кому нужны показания секретарши? Да и потом, достаточно лишь покопаться в ее прошлом, и как свидетель она дискредитирована.
От подобного откровения Беатрис так и застыла.
— Не понимаю. Макс проработала в банке несколько лет, ни много ни мало — в контрольно-ревизионном отделе. Если кто что и знал, то именно она!
— Хм, присяжным не очень по душе матери-одиночки с судимостью.
У девушки перехватило дыхание.
— С судимостью?
— Это не то, что ты подумала. Много лет назад в Хоке прокатились расовые беспорядки. Она оказалась не на той стороне — с точки зрения полиции. Отец вышел из себя и не стал за нее хлопотать, вот ей и предъявили обвинения. В целом она отбилась, однако за ней по-прежнему числится преступное причинение ущерба. Преступление мелкое, но все же. — Он махнул рукой. — В семье из-за этого пару лет велась междоусобица. Хотя давно уже все улеглось.
— А что случилось с ребенком? — прошептала Беатрис.
Тони нахмурился, история явно была ему не по душе.
— Она была совсем юной, когда это произошло. Для бедной католической семьи вроде нашей выход имелся только один. Макс договорилась отдать ребенка на усыновление.
Беатрис кивнула, полагая, что на этом история и закончилась, однако детектив продолжил:
— Когда же ребенок оказался неправильного цвета, из затеи, ясное дело, ничего не вышло. Родители заставили ее отдать ребенка в сиротский приют. По-моему, она так и не простила им этого.
Девушка была ошеломлена.
— Но на Дне благодарения все выглядели такими счастливыми! — По доброй улыбке матери Макс ни в жизнь нельзя было догадаться о ее ужасном предательстве.