Глаза Беатрис неожиданно наполнились влагой. Она неистово заморгала, но слезы и не думали останавливаться. Слишком много ночей пролежала она на холодном и жестком полу, переполняемая страхом и одиночеством. В конце концов девушка уступила чувствам и дала волю рыданиям. Она оплакивала тетушку, преданную мужчиной, которого любила. Оплакивала Макс и ее потерянную дочку. Оплакивала Тони и его измученный угрюмый вид. Но более всего Беатрис оплакивала себя. Она искала новый дом и новую жизнь и практически обрела их. Практически обрела свое счастье, и вдруг все пошло прахом.
Она рыдала до тех пор, пока не почувствовала себя выжатой досуха, а в голове не воцарилась блаженная пустота. Ей казалось, что следующие несколько часов она лишь бездумно следила из-под распухших век, как пляшут на потолке длинные тени от колышущихся занавесок. Ее волосы, кожа, кости — все в ней истончилось от изматывающего напряжения бесконечной игры в прятки и поисков ответов на непостижимые вопросы. Наконец-то, пускай всего лишь и на одну ночь, она очутилась в безопасном месте, где ее невозможно отыскать. Женщине за стойкой она назвалась именем матери. В какой-то миг Беатрис почувствовала невыразимое желание никогда не покидать гостиничный номер, спрятаться здесь на веки вечные. Но затем она лишь улыбнулась своей безумной идее. Беатрис потянулась и уселась на кровати. Она во что бы то ни стало покинет город, пришло к ней решение. Найдет Макс, вернет ей ключ — и тогда обязательно уедет отсюда.
Но ведь тогда придется оставить умирающую тетушку! При мысли о Дорис, похороненной без прощания, без оплакивания, у Беатрис заныло сердце. Ведь, кроме нее, у тети никого и нет. До появления Беатрис в ее жизни только и были что закусочная да воспоминания о Билле. Ну еще еженедельные походы в хранилище банка, чтобы прятать чаевые в ячейке 547.
Девушка поискала глазами сумку. Из контейнера она взяла лишь одну вещь, на ее взгляд, совершенно там неуместную. Беатрис достала ее и снова принялась рассматривать. Это была объемистая тетрадь, наподобие бухгалтерской книги. Тогда, в затянутой бархатом банковской кабинке, она попыталась вникнуть в ее содержимое, но быстро сдалась и спрятала находку в сумку. Беатрис откинула кожаную обложку и принялась изучать первую страницу.
Она представляла собой список из дат, непонятных символов и чисел. Первой датой значилось пятое сентября 1962 года, рядом с ней стояло два числа: 545 и 10000. Беатрис пробежала глазами по рядам цифр. Даты следовали в порядке возрастания. Поначалу, в 1962, 1963 и затем 1964 году, записи носили случайный и редкий характер. На следующей странице внимание девушки привлекло кое-что новенькое: пометка «15 бриллиантов». Появлялись и иные предметы — «золотое ожерелье, часы от „Тиффани“, бриллиантовое кольцо». Беатрис принялась пролистывать страницы в надежде отыскать на них какое-то объяснение загадочной тетради. Она заметила, что по прошествии некоторого времени записи стали появляться гораздо чаще.
Наконец ей попалось нечто еще более странное — выведенные на полях красными чернилами и явно другой рукой короткие пометки и звездочка. Надпись гласила: «Ронда Уитмор!» Имя показалось девушке знакомым. Напротив него стояла дата: двадцать второе мая 1974 года, и тогда Беатрис вспомнила, где же она его слышала. Именно так звали старушку, пожаловавшуюся на банк из-за потери депозитной ячейки. И Макс требовала, чтобы Тони занялся расследованием этого случая. Через несколько дней после стычки с Биллом Томпсоном несчастную старушку насмерть сбила машина. Девушка вновь перечитала строчку:
22.05.74, 855, 50000 (о)
По словам детектива, миссис Уитмор лишилась пятидесяти тысяч долларов в облигациях.
Беатрис захлопнула тетрадь, швырнула ее на кровать и в ужасе прикрыла рот руками. Только что она изучала полную ведомость ограблений банковских ячеек. Тетрадь принадлежала преступнику — Биллу Томпсону.
Макс говорила Тони, будто обнаружила новую улику, «неоспоримое доказательство». Наверняка она и имела в виду этот журнал. Ни много ни мало, ей удалось найти тетрадь с подробным описанием расхищения ячеек. Беатрис снова взглянула на замечание красными чернилами на полях. Почерк очень походил на максовский — она насмотрелась на него достаточно, переписывая ее рукописные заметки. По-видимому, Макс каким-то образом выкрала журнал у Билла, а потом подложила его в ячейку Дорис. «Но зачем?» Ведь это было рискованно. А если бы Билл стал там искать? Он же знал Дорис.