— Подождите! Сумочку не забудьте. — Женщина протянула Беатрис коричневую сумку. — Мы не рекомендуем оставлять подобные личные вещи в больнице. Мы не несем ответственности за их сохранность.
Сжимая сумочку, девушка в одиночестве побрела прочь. От больницы до дома было с километр пути, и от холодного пронизывающего ветра на холме не спасало даже пальто, но она едва ли что ощущала. Наконец Беатрис оказалась в квартире, где тут же рухнула на диван. Сумочка Дорис из мягкой потертой кожи так и оставалась у нее в руках.
Девушка обвела взглядом комнату. И что теперь? Что ей теперь делать? Она бросила сумочку на журнальный столик перед собой, но неудачно, и та упала на пол, рассыпав по полу содержимое — семь долларов, щетку для волос, всю в седых волосах, да помятую полупустую пачку ментоловых сигарет. Беатрис поднесла ее к носу и вдохнула аромат. Глаза у нее вновь наполнились слезами.
Она бережно взяла связку ключей тетушки и стала баюкать ее на ладони, словно это была рука Дорис. В больнице-то она к ней так и не прикоснулась. Просто взяла и удрала.
Беатрис до боли стиснула связку в руке. Потом принялась механически перебирать ключи. Вот ключ от квартиры, а вот от прачечной в подвале. Еще один, должно быть, от закусочной. Но вот последний ключ показался ей необычным. Он был значительно меньше и позамысловатей остальных. Вдобавок выглядел гораздо старее. Девушка перевернула его и увидела на нем номер — 547. Беатрис созерцала его, пока у нее не сомкнулись распухшие веки и она не погрузилась в сон.
В понедельник Беатрис явилась в бюро, по-прежнему пребывая в ступоре. Доктор что-то долго ей объяснял, упоминая лопнувшие кровеносные сосуды, курение и просто невезение, но из всего этого она только и уяснила, что Дорис может так и не выйти из комы.
— Ну и видок у тебя! — притворно набросилась на нее Макс. — Небось напилась вчера вечером, а?
Беатрис же боялась даже слово произнести. Ее душили слезы, но плакать здесь, в секретарском бюро банка, было нельзя. Она не могла позволить себе потерять работу, особенно сейчас. Теперь по всем счетам, за аренду и еду платить придется ей самой. Одной. По щеке у нее все-таки пробежала слезинка.
— Так, жди меня в туалете. Давай, пошла, — скомандовала Макс.
Беатрис безропотно подчинилась. Она кое-как добралась до кабинки и уселась на унитаз. Она даже не помнила, когда в последний раз ела.
В уборную ворвалась Макс.
— Эй, ну так что с тобой стряслось?
— Тетя в больнице. У нее инсульт. Я… Я не хочу говорить об этом.
— Когда это произошло?
— В День благодарения. Я узнала об этом, после того как меня увез твой брат.
— Ах, боже ж ты мой! Мне так жаль. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Лицо Макс выражало искреннее участие, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Беатрис разразилась рыданиями. С того момента, как она узнала о несчастье с тетушкой, ее подруга была первой, кто предложил ей помощь. От медсестер так и веяло холодом. Доктор говорил о Дорис, словно о разбитом автомобиле. Она спрятала лицо в ладонях.
Макс сунула ей обрывок туалетной бумаги вытереть слезы.
— Надо вытащить тебя отсюда. Спускайся пока в фойе. Я буду там через пять минут.
— А как же…
— Каннингем я беру на себя. В таком виде она тебя видеть не должна. Давай, иди.
Беатрис кивнула. Она нетвердо поднялась и мельком увидела в зеркале свою красную распухшую физиономию. Макс права. Возвращаться в бюро ей нельзя.
Пять минут спустя ее подруга с ухмылкой вышла из лифта.
— Манданингем сегодня само великодушие. Мы обе получили выходной, чтобы помочь тебе совладать с семейной трагедией. Черт, она сама чуть не расплакалась. Как насчет выпить? Тебе явно не помешало бы.
Беатрис было совершенно все равно, куда идти — главное, она больше не одна. Вместе подруги отправились в бар.
Кармайкл возился за стойкой, готовясь к новому рабочему дню, когда Макс забарабанила в стеклянную дверь. Та была заперта, поскольку официально «Театральный гриль» открывался только в одиннадцать.
— Красавицы! — пропел бармен из-за двери. — Чем могу помочь?
— Кармайкл, давай открывай! У нас экстренный случай! — завопила Макс.
— Но ты же знаешь, что я не могу обслужить вас до открытия. Иначе полиция устроит мне развеселую жизнь.