— Слышала, что некоторым штатам пришлось пересмотреть свое законодательство, когда вампиров юридически признали гражданами, потому что по существующим законам за секс с ними все еще арестовывали.
— Некоторые копы превратили арест супругов вампиров в свое хобби, — сказал Мэннинг.
Я кивнула.
— Ну да, первые годы, после изменения законов, были интересными.
— И не говори, — согласился Зебровски, и я посмотрела на него. — Эй, я же и тогда был копом. Еще вчера мы могли убить вампира на виду у всех, а сегодня они уже были признаны легальными гражданами под защитой закона. Это были очень странные времена для правоохранительных органов.
— Я училась на четвертом курсе колледжа, когда все изменилось. Я и не задумывалась, как много пропустила.
Он закатил глаза.
— Иногда я забываю, что ты совсем малышка.
— Ты всего на десять лет старше.
— На тринадцать, но спасибо.
Я усмехнулась ему.
— Ну да, три года, это же так много.
— Иногда и ты так считаешь.
Я посмотрела на него, прищурившись. Тема отношений с некоторыми моими молодыми любовниками была очень личной, а личную жизнь мы уже обсудили.
— Да я просто старик по сравнению с тем твоим щенком.
— Не расстраивайтесь, сержант. В этой комнате не вы старше всех, хотя и меньше, чем на три года, — сказала агент, улыбнувшись.
Он протянул ей кулак, и, всего на мгновенье замешкавшись, она ударила по нему.
Я обратила внимание на непривычно притихшего Брента.
— Когда вы моложе всех детективов и агентов в комнате, вы просто не болтаете об этом.
Я улыбнулась ему.
— Плавали, знаем.
— Держу пари. Но вы не выглядите на тридцать.
Я пожала плечами.
— Хорошие гены.
Поэтому и, возможно, потому что я была человеком-слугой и невестой Жан-Клода, я не старела и могла остаться такой, как сейчас, навсегда. Я посмотрела на волосы Зебровски, поседевшие с того времени, как мы встретились. Неужели мне придется наблюдать за тем, как он стареет, пока я остаюсь по-прежнему молодой? Я не знала наверняка, но от этой мысли становилось грустно. А затем я подумала, что если бы он был вампиром, то не старел бы. Никогда прежде я не задумывалась об этом, глядя на своих друзей. Не уверена, что именно я чувствую на этот счет, но это не самое приятное чувство.
— Ты в порядке, Анита? — спросил Зебровски.
Я кивнула.
— Да, просто задумалась.
— О своем высоком, бледном красавчике-женихе? — усмехнулся он.
— Нет, с чего ты взял?
— Потому что только о личном ты можешь так задуматься. Расследования преступлений успокаивают тебя.
Я позволила выражению своего лица показать, насколько неспокойно мне сейчас было.
— Это дело вовсе не успокаивает меня, Зебровски.
— Прости, ты права. Это дело довольно болезненно.
— Что вы имеете в виду? — спросила Мэннинг.
Он посмотрел на нее своими карими глазами глубокого мыслителя под всей этой грязной одеждой и шуточками.
— Некоторые дела накладывают на вас отпечаток, даже после того, как вы распутаете их.
Она долгое время изучала его лицо, а затем кивнула.
— Если распутаем.
— Вы сомневаетесь в этом? — спросила я.
— Мы здесь, потому что наш аниматор Ларри Кирклэнд, самый уважаемый жрец вуду в стране и многочисленные ведьмы и экстрасенсы, работающие на ФБР, не смогли помочь нам выйти на этих парней.
— А что сказали компьютерные асы? — спросил Зебровски.
Она снова кивнула.
— Они сказали, что кто бы ни работал с этими ублюдками, он очень, очень хорош.
— Наши все еще пытаются определить их местоположение, но они заметают компьютерный след быстрее, чем мы успеваем отследить его. Пока мы отстаем, — добавил Брент.
— Плохие ребята всегда находят новый способ быть впереди хороших, — сказала я.
— Точно, — ответил он.
— Рано или поздно наши техники взломают их и отследят, — сказала Мэннинг. — Я недостаточно разбираюсь в этой области, чтобы помочь им. Поэтому пытаюсь зайти с другой стороны. Я могу встретиться с вами, поговорить и задать вопросы. С компьютером такой трюк не пройдет.
— Я только недавно выяснила, как поменять мелодию на смартфоне, так что хорошо понимаю вас в этих таинственных компьютерных штучках, — ответила я.
Она слабо улыбнулась мне.
— Спасибо за поддержку, но, как правило, люди страдают этим, перейдя определенный возрастной рубеж. А вы слишком молоды для этого.