Она посмотрела на меня своими огромными, темными глазами. Я взяла ее за руку и направила на нее свою некромантию с мыслью: «Успокойся, не бойся.» Я шептала ей эти слова, наблюдая, как ее лицо покидает ужас, как расслабляется ее тело.
— Что ты творишь, Анита? — завопил Макс.
Я проигнорировала его, но Эстрелла вздрогнула, всхлипнув. Она, конечно, узнала его голос, и он не предвещал ей ничего хорошего.
— Он больше не сможет навредить тебе, Эстрелла. Ты в безопасности, — это была и правда, и ложь одновременно, но ее глаза снова наполнились покоем. Это помогло ей расслабиться.
— Она моя! Ее душа моя! Моя!
Я улыбнулась милому личику спокойной зомби, которая не подозревала, что была мертва. И она улыбнулась в ответ.
— Ты в безопасности. Нечего бояться.
— Я в безопасности, нечего бояться, — повторила она.
Я погладила ее ладонь и положила на одеяло, которым ее укрыли, когда везли к машине скорой помощи. Я отошла поговорить с Максом, прежде чем его загрузили в машину. Мы собирались сопровождать их, потому что когда Хадсон спросил, может ли Макс воспользоваться магией, чтобы сбежать из машины скорой помощи или из госпиталя, я не смогла однозначно ответить да или нет. Он уже сотворил с помощью магии то, что считалось невозможным, так что все может быть.
— Что ты с ней сделала? — спросил он, натягивая ремни, которыми был прикован к каталке, и наручники на запястьях.
— Избавила ее от страха.
— Но я хочу, чтобы она боялась. Хочу, чтобы она помнила, что она сама виновата во всем этом.
— Виновата в чем? В том, что дала тебе под зад? Больно уж настойчивый ухажер, Макс.
— Максимилиано, и она моя, Анита, моя! Отвали от нее со своей магией!
— Она слушается меня, моей некромантии, и даже с частичкой ее души в себе, ты так и не можешь помешать мне контролировать ее.
— Тогда, через компьютер, я помешал тебе.
— Да, потому что ты мог коснуться зомби, в отличии от меня, но теперь-то я могу дотронуться до нее, а ты нет. Спорим, что я смогу управлять ей, даже если ты этого не захочешь. Я буду беречь ее покой и не позволю ей бояться, пока мы не получим разрешение от судьи снять гри-гри, чтобы освободить ее душу, потому что торговля человеческими частями тела и душами — тяжкое преступление. Ты же знаешь об этом?
— Как ты докажешь, что у нее вообще есть душа, которую я удерживаю?
— Мне не придется, кто-то пытался продать свою душу на eBay пару лет назад, и судья постановил, что душа — такой же человеческий орган, как и все остальные. Продажа частей собственного тела — преступное деяние.
— Отлично, я понял, это все равно не доказывает, что я сделал что-то, заслуживающее казни, и к тому времени, как ты пройдешь через все слушания, чтобы снять гри-гри, я уже вылечусь. Могут пройти годы судов, прежде чем тебе удастся что-то доказать. Магию так тяжело объяснить жюри присяжных, а я расскажу им, какой ублюдок мой папаша, и как он бросил меня. Его жена, похоже, даже не узнала бы, что у него есть внебрачный ребенок от Доминги Сальвадор.
В этом Макс был прав.
— Присяжные обожают смотреть фильмы, Максимилиано. И взгляд на произошедшее с позиции секс-рабов заставит их возненавидеть тебя. Смотря все это, они будут благодарить бога за то, что это случилось не с ними, не с их сестрой, дочерью, женой, ребенком. И когда мы с тобой покончим, они будут готовы самостоятельно воткнуть в тебя иглу.
— Хороший адвокат позаботится о том, чтобы присяжные никогда не увидели эти видео, Анита. Ведь тогда они будут столь предосудительны и предвзяты по отношению ко мне. Если меня признают виновным в злоупотреблении магией, исполнение приговора будет быстрым. У них не будет шанса изменить решение, после моей смерти… Это будет нехорошо смотреться в протоколе судьи.
— Какая у тебя была специальность в колледже, Максимилиано?
— Право.
— Ну конечно, — сказала я и улыбнулась ему.
Ему не понравилась эта улыбка.