21-15
Все они были его. Естественно. Они жаждали принадлежать ему. Они верили так истово, так открыто, так страстно.
— Наконец, — сказал Ибрагим Зарзи- наконец, я говорю о чести. Немного говорится об этом в наши дни. Это старомодная добродетель, которая, как говорится, теперь находится в книгах о Камелоте или Багдаде великих времён халифата. Это связь между людьми доброй воли, чистой веры и со львиными сердцами, которая превыше вероисповеданий, религий, сект, союзов, партий- любых искуственных группировок, как бы они не назывались. Это связь людей, а не групп.
Но, тем не менее, стоя здесь, в лучах света, я не вижу таких групп как «американские дипломаты» и «политические интеллектуалы». Я не вижу формы, одежд, причёсок, цветов кожи. Не вижу полов. Я вижу других мужчин- и вы, надеюсь, простите старого знакомого за лёгкое нарушение политической корректности- женщины в этом помещении также мужчины, поскольку они яростные воины, посвятившие себя миру в мире, в котором буквы IED (*improvised explosion device) будут значить не «самодельное взрывное устройство», а «развитие зимних видов спорта», и мы, мусульмане, сможем развить фигурное катание до такого уровня, что сможем сделать тройной аксель!
Он ждал, пока стихнет смех, купаясь в омывавших его волнах любви.
— Как я и сказал, это может случиться только если люди найдут в себе честь. Я смотрю- и вижу людей чести. Я вижу своего нового друга Джексона Колллинза, который руководит усилиями Агентства в моей стране. Я вижу своего нового друга Теодора Холлистера, кто надзирает надо всем, я вижу Артура Росситера, безупречно хладнокровного, но в то же время такого же безупречного воина. И, наконец, я вижу Уолтера Троя, который обеспечивает всё, что должно состояться. Я люблю и почитаю этих людей. Они верят в мою страну и в её будущее. Они понимают, что две наши страны, две нации и две культуры должны объединиться и учиться друг у друга. Они понимают, что взаимное доверие объединяет нас и помогает превзойти мелкие, незначительные различия. Однажды мы превзойдём их, я клянусь вам, друзья- мои почитаемые друзья, я клянусь своей честью!
Его глаза преисполнились жаром, который принял форму слёз, потекших по просветлённому лицу.
— И в этом моя радость, мой долг и моя ответственность- всё, чего требует от меня моя честь- в том, что я объявляю себя кандидатом в президенты моей страны и в воскресенье я возвращаюсь, чтобы начать гонку за сердцами, душами, умами и любовью моих соплеменников. Благодарю вас, американцы, за то, что вы показали мне, павшему грешнику, обратный путь к чести!
Дипломаты, в обычном виде стойкие люди с сухими глазами и поведением гробовщиков, грянули в одновременных громогласных аплодисментах.
Неизвестная команда наёмников
Угол улицы Р и Висконсин
Джорджтаун
Вашингтон ДС
21-19
— Точно в центр! — сказал Тони. — Бинго! Пробежка, трёхочковый, гоооол! Теперь давай…
— Дерьмо, — выругался Мик. — Я застрелил ёбаный телевизор. Заметил, как он разлетелся. Это ловушка, блядь.
Его пуля ударила в центр того, что должно было быть головой Круза, но оно ей не было. Мик понял это, когда в первую секунду после выстрела сидящий Круз остался неподвижен, а во вторую- исчез в разлетающемся облаке пластиковых осколков и электрических искр, что значило- он выстрелил в экран, показывающий заранее записанное изображение Круза, сидящего в машине сзади.
С боковых улиц на пять кварталов улицы Р до места выстрела показались тяжёлые джипы, свернули на восток и понеслись в их сторону. Похоже было, что и целое сборище спецов повылезало из кустов слева и справа с крупнейшей в мире коллекцией пистолетов-пулемётов и чёрных винтовок, а пятна света прожекторов перенацелились на них, и в это время усиленный голос возник из ниоткуда и сказал:
— Вы, в джипе, покажите свои руки! Вы окружены, это ФБР!
Вертолёты кружили над головами, посылая свет своими прожекторами, пронзавшими темноту сквозь вязы вдоль улицы. Мир моментально превратился в зону военных действий. Мик тяжело хлопнул Тони по плечу.
— Ладно, сынок, — сказал он, — давай покажем этим блядям пару фокусов.
— Это будет большое родео, — ответил Тони.
Мик поднял свой МР5, лежащий рядом с большой снайперской винтовкой «Сако», направил ствол в открытое заднее окно и одной сильной рукой выпустил длинную очередь в темноту по двум ближайшим людям, увидев как они отлетели и упали. Он услышал, как М4 Тони избавилась от тридцати патронов калибра.223 менее чем за две секунды, и увидел, что первый джип затрясся от множественных попаданий, вильнул влево, ударился во что-то, рванул вправо и врезался в стоящий автомобиль, вдвоём с которым они заблокировали улицу Р.
— Отличная стрельба! — заорал Мик.
Ночь стала волшебной, наполнившись хаосом. Их собственная машина задрожала от того, как по ней колотили пули, металлические щелчки звучали при каждом попадании. «Эксплорер» быстро осел на пробитых колёсах. Окна затянула паучья сеть трещин от пулевых отверстий, и то одно, то другое, не выдержав очередной пули, разлеталось стеклянными брызгами. Мик выскочил первым, с левой стороны, сгорбившись, в то время как по газону вокруг него колотили пули, вырывая летящие со сверхзвуковой скоростью клочья травы и прижавшись к машине, ища хоть какого-то укрытия, в то время как Тони выбирался следом. Они увидели другой джип, объезжавший вокруг завала и, бросившись на тротуар, Мик навёлся на него и изрешетил, вынудив завилять, разбросать обломки и наконец врезаться в дерево. Приблизились ещё машины, но Мик и Тони стреляли слаженно, один поверх другого в классической формации SWAT, опустошая магазины в самых быстрых приближавшихся и в машины со знаками движения в них. Никто из отступавших носителей значков не хотел быть единственным парнем, которого подстрелили.
Стрельба была сказочной- тут было всё, о чём только может мечтать псих: «Схватка», «Дикая банда», «Псы войны», ограбление банка в северном Голливуде, Бэбифейс, сражающийся с агентами ФБР: его томмиган ревёт, все они и все одновременно, и мир судорожно проваливается в безумный хаос. Вспышки плясали по срезам стволов, бездымный порох давал такой одеколон дьявола, от которого даже волосы в носу вставали дыбом от удовольствия, пустые гильзы, летящие роем, как насекомые, спиралью рвущиеся из улья, отдача- чёткая, но несильная, и в этой драме разыгрывалась ещё одна- драма падающих тел, разбивающихся окон, уворачивающихся автомобилей, летящей пыли — вентилятор, в который ударила тонна дерьма.
Мик в очередной раз сменил магазин.
— Вы хотели войны, парни? — кричал он. — Давайте, ублюдки, мы дадим вам войну, мы её любим!
Тони смеялся. Это был рай наёмников как он есть. Это было всем, о чём мечтали наёмники, когда они были честны с собою. Это был последний забег с дьяволом, огневая мощь, разрушение, великое дело оружия, враг, который был уверен, что ты ляжешь и абсолютно не ожидал Третьей мировой войны в уютном Джорджтауне.
— Нормально? — спросил Мик, перезарядившись.
Тони тоже вогнал новый магазин в карабин.
— Ещё как нормально, — ответил он. — Нормально. Крекерса не хватает здесь.
Мик залез в карман, достал горсть декстроамфетамина и проглотил, не запив. Декс взорвался у него в голове, как очередь трассирующих пуль, ударившаяся в нержавеющую сталь, вздёрнув его до состояния безумного упоения боем.