Ник жестами показывал им дорогу.
— Окей, — хрипло зашептал он на ухо Крузу, — вот тут что. У него заложница, бедная женщина, которой случилось оказаться здесь. Он сказал, что если ты не придёшь, он прострелит ей голову и выйдет в перестрелку. Так что тут твой ход, Круз. Никто и слова тебе не скажет, если откажешься. Но я тебя предупреждаю: шансы остаться в живых у тебя невысокие.
— Я тебя услышал.
— Мемфис, чёрт тебя возьми, ты не можешь его туда посылать! — поднял голос Суэггер. — Богьер хочет его убить, и он выйдет оттуда счастливый!
— Это его выбор, — ответил Ник. — Скажи только слово, Круз, и вместо тебя пойдёт взвод SWAT со светошумовыми гранатами. Может, он блефует, и у него патронов нет, а может, он не сможет застрелить невиновную женщину и сдастся, как Джимми Кэгни.
— Взорвать хранилище не вариант? — спросил Суэггер. — Зайти снаружи.
— Старое здание, толстые стены. Столько взрывчатки убьёт их.
— Где мой мелкий друг? — заорал Богьер изнутри. — Я хочу видеть своего друга. Мы вместе в Афгане служили, вы знаете? Мы соратники! — и его крик закончился сухим, рваным смехом человека, который знал, что втопил педаль в пол и до конца осталась пара секунд.
— Если крошка Рэй не войдёт в эту дверь, суке осталось жить две секунды! — снова заорал он. — Бабах, и маме Четсуорта Осборна пришёл писец! Я знаю, что Круз тут, я слышал как машина приехала!
Рэй стоял, избавляясь от бронежилета и скинув глупый кевларовый шлем.
— Ладно, я захожу.
Он обернулся к Суэггеру.
— Прости, старик. Мир, в котором она умрёт ради того, чтобы я выжил- не тот мир, в котором я хочу жить. Богьер, не стреляй! Это Круз. Я иду.
Боб шагнул, намереваясь хотя бы коснуться своего сына, думая бессвязно и беспомощно: «нет, это неправильно, я только что нашёл его»- и чувствуя боль и страх с такой силой, на которую не считал себя способным- но Рэй уже пошёл в хранилище.
«Это худший ад войны»- думал Суэггер. В него стреляли и он стрелял, убивал ножом, полз в страхе, гнал себя до изнеможения, видел, как парни, выполняя его приказ, разлетались в куски, бывал ранен шесть раз, ощущал ужас от того, как кровь покидала его, собираясь лужей, паниковал, молил бога о спасении, сжимался, видя, как попадания ложатся всё ближе к нему, видел пешие атаки, прошёл сквозь всё это. Но ничего не было хуже, чем видеть как твой сын идёт на смерть.
Он тихо заплакал.
Пивное хранилище
«Сюда-за-едой»
2955 Висконсин-авеню
Нижний Джорджтаун
Вашингтон ДС
20-48
Сперва Круз ничего не увидел. Почему-то хранилище было затянуто лёгким туманом. Всё, что он видел- это полки на высоте плеча и сверкающая выставка пива со всего мира. Но тут он услышал дыхание и пошёл туда, откуда оно исходило. Заглянув за последнюю полку, он увидел Богьера и женщину, сидящих на полу у задней стены.
Лицо женщины отражало ступор. Она едва была в сознании. Богьер плотно держал её, обхватив ногами и сцепив их в замок. Взведённый SIG был в дюйме от её уха. Мик смотрел из-за её головы, и тут Круз увидел его в первый раз: весьма красивый человек, светлые густые волосы, суровое, широкое лицо, ярость сумасшедших глаз воина.
— Богьер, отпусти её. Она…
— Молчи, паренёк. Это мой танец. Я плачу за музыку.
Рэй замер, чувствуя как Богьер осматривает его.
— Для всех этих проблем ты слишком мелкий крысёныш. Будь ты проклят, если б я был на микросекунду быстрее все три раза, ты сейчас был бы три раза мёртв. У тебя, поди, реакция как у кота. А от этого увернёшься, хуесос?
SIG оторвался от уха женщины и уставился на Рэя, глядя ему в центр груди. Палец Богьера играл со спуском.
— Это не война, — ответил Круз. — Это казнь. А ведь ты солдат.
— Заткнись, пидор. Я потерял двух отличных людей, пытаясь тебя грохнуть. Знаешь, как тяжело подобрать таких людей?
— Я знал одного такого. Билли Скелтон, младший капрал, Корпус морской пехоты Соединённых Штатов. А какой-то мудак его пополам разорвал.
— Не его был день. Знаешь, что я в тебе ненавижу? И сейчас это вижу, даже сейчас- это твоя ёбаная мораль, убеждённость. Ты тут стоишь, зная, что я через три секунды тебе в сердце выстрелю и ты ничего не можешь с этим сделать, но ты прямо-таки святой, потому что заботишься о своём мудацком долге, но не соображаешь, что твой долг- говно, и всякий раз, как ты выполняешь свой долг, тебя сажают в говно. Да, конечно, у тебя есть понятия- долг, честь, страна. Семпер Фи и всякая ваша добрая херня: истинная вера, патриотизм, четвёртое июля, яблочный пирожок и прочая ёбань из кино сороковых годов. Да, у тебя есть понятия, сержант Круз, и это делает тебя куда как более высокоморальным.
Крузу было нечего ответить на этот безумный шквал.
— Смотри на меня! Смотри на меня! — вдруг заорал Богьер, и Круз поднял свой взгляд, чтобы встретить его.
— Знаешь что, парень? Легко умереть за что-то, во что ты веришь. Я видел это десять тысяч раз, и это неудивительно. А знаешь, что трудно? Вот что трудно: умереть за то, во что не веришь. Самураи это знали. Они умирали за хозяина, который был ссыкливым, продажным, порочным и жалким. Но они всё равно умирали. Такое у них было понятие. И, скажу я тебе, это было дохера сложнее, чем показывать настрой, который ты зовёшь патриотизмом.
Глаза Богьера сверлили его.
— Вот наши понятия, мудак. Пусть небо на землю упадёт, пусть столпы земные развалятся, но мы следуем нашему зову наёмников- берём свою плату и умираем.
Он улыбнулся, поднял SIG к своей голове и, счастливый, выстрелил себе в голову.
Дорога Джорджа Вашингтона
Северная Вирджиния
22-19
Сперва, свернув с целой кучи трасс, освещённых оранжевыми фонарями, которые все вместе назывались «объездная», они ничего не разглядели. Деревья с обоих сторон дороги, крутые набережные, смутный свет фонарей, дома, цивилизация за ограждением дороги, летящее движение, всё ещё плотное. Билал вёл машину осторожно, так напряжённо, что едва терпел- так близко, так скоро…
Но затем деревья пропали в темноте, слева показалась река, а за ней лежал похожий на театральную декорацию город.
вид на ночной Вашингтон
— Это не Париж, — сказал Халид. — Когда я в первый раз увидел Париж- о, вот это был вид! Но тут тоже красиво. Такое белое всё.
Город раскинулся за рекой, и два источника отражённого света помогали ему сиять: река внизу и низкие облака сверху.
-Пфф, — хмыкнул Файсаль, — это просто город. Ничего волшебного. Знаешь его название или нет- просто очередной город с памятниками, более красивый ночью в своём свете нежели днём, который раскрывает его безвкусие… Они что, ждут нас? Смотрите!
Он указал. Действительно, что-то случилось. Впереди был высокий арочный мост, пересекающий реку, а за ним слева по горизонту можно было разглядеть два шпиля и несколько готических зданий, над которыми- или чуть позади них- кружился рой вертолётов, безумие прожекторов пронзало тьму, а на земле виднелось прерываемое застройкой лабиринта улиц скопление большого числа полицейских огней, мелькавших красным и синим с огромной скоростью.