- Я прошла в маленькую комнату, чтобы включить телевизор, - рассказала сестра Марии Абрамовны.- Без звука в этой квартире так тоскливо, даже радио не работает. В это время всегда показывают бразильский сериал, который я смотрю. Господи, как же он называется? Там ещё Гарсиа, Хуан, Роза, господин Рохас - медиамагнат…
- Софья не волнуйся, тебе вредно,- успокаивала Мария Абрамовна. В кастрюльке она мочила полотенце и вытирала лоб и висок сестры.
- Вдруг он будто от стены отделился…
- Вы уверены, что он?- спросил Стефан.
- Мужчина. Ударил меня и бежать.
- Мария Абрамовна. Позвольте,- оглядев комнату в поисках тяжёлого предмета, Стефан взял из рук Марии Абрамовны кастрюлю, в которой она мочила полотенце, осмотрел её и даже понюхал. – Вы эту кастрюлю, где взяли?
- Я не помню.
- На кухне или здесь в зале?
Мария Абрамовна пожала плечами. Стефан протянул кастрюлю Даниле.
- Понюхай!
- У меня нос заложен,- угрюмо отвечал Данила. Всем своим видом он показывал, что ему здесь страшно не нравится. Чтобы убить время, Данила разглядывал книги, разбросанные на полу, переворачивая их носком ботинка.
Стефан поднёс кастрюлю к лампе.
- На кастрюле вмятина и кровь.
- И она пахнет щами, - поворчал Данила.
- Если б у тебя работал нос, Данила, ты почувствовал бы, что кастрюля пахнет ацетоном…Э…
- Софья Абрамовна,- назвала сестру Мария Абрамовна.
- Софья Абрамовна, когда вы вошли, вы дверь за собой на ключ закрыли?
- Вроде бы да… Я всегда закрываю, - отвечала Софья Абрамовна, всё более приходя в себя. Она отличалась от сестры лишь большей мягкостью черт, пухлостью шей и конечностей, волосы вместо молодящего каре укладывала улиткой на затылке, но тот же нос горбинкой, сверлящие чёрные глаза, губы лисицы. Грудь обоих сестёр украшали крупные янтарные бусы, купленные видимо в 50-ых годах в одном магазине.
- У кого есть ещё ключи от этой квартиры? – продолжал расспрашивать Стефан…
- Ни у кого…- отвечала Мария Абрамовна.- Когда Ады не стало… Когда она исчезла, я сделала дубликат сестре…Софье, чтобы она приходила, за квартирой присматривала… Я не знаю, если ещё кто сделал дубликат…
- Смотри, Стефан, - среди груды валявшихся на полу сочинений Блаватской, Рериха, Кастанеды и Фомы Аквинского, Данила разыскал большую общую фотографию. Десятый класс 273-й общеобразовательной школы. Милые лица, пошедшие по торным путям жизни. Стефан бросил равнодушный взгляд на фотографию. Данила поднёс её ближе к лампе. Лицо Стефана оживилось. У всех десятиклассников, кроме Ады Цукерман, глаза были аккуратно проколоты иглой.
- Какая любовь! – воскликнул Данила.
- Посмотри внимательнее, - обратил внимание Стефан.- Не у всех глаза проткнуты до конца. Вот здесь и здесь. Дырка в центре. Потом бумага цела и опять круговой разрез.
- Игла была полой!- Данила и Стефан переглянулись. Старухи Цукерман молча наблюдали за ними. Воцарилась тишина. Пинкертону она показалась зловещей, чтобы разрядить обстановку он громко зевнул.
- Вы милицию вызывали?- спросил Стефан у сестёр Цукерман.
- Отчего, молодой человек, мы должны милицию вызывать, когда мы работаем с вами?- жёстко отвечала Мария Абрамовна.
- Зачем же такое отношение?- иронически возразил Данила.
- У Марии Абрамовны мужья были милиционеры, - прошептал ему на ухо Стефан. Оба сыщика рылись в книжном шкафу. Библиотека представляла адскую смесь из теософской и медицинской литературы.
- Мы хотим решить дело посемейному, тем более ничего не пропало. Правда, Софья? – продолжала Мария Абрамовна.
- На первый взгляд незаметно,- вяло отвечала Софья Абрамовна.
- Что же тогда искал преступник?- спросил Стефан. – Важно так же, где училась, работала Ада, её круг общения, были ли у неё враги…
В дверь резко зазвонили.
- Откройте, милиция!
В квартире воцарилась тишина, на сей раз настоящая, молчал даже Пинкертон. Софья Абрамовна закрыла лицо руками, Мария Абрамовна пошла открывать, по дороге она сунула в карман Степанову стодолларовую бумажку. Воспользовавшись суматохой, Данила прикрыл пиджаком старинное руководство по кожным и венерическим болезням, которое в тот момент он листал с тихой завистью.
Этаж Юридического факультета был переполнен. Подобно частицам броуновского движения, хаотически сновали абитуриенты. Некоторые девушки сделали причёски, надеясь преодолеть экзамен, используя запретное оружие вырезов и мини. Другие наоборот оделись крайне неприметнее, положившись на знание и желая проскочить как бы мышкою. Молодые люди с большими родителями держались авантажно, разговаривали самоуверенно и громко. Они знали, что будет с педагогами, осмелившимися поставить им низкий бал. Те, что попроще, сплошь надели галстуки, светились чистотой сорочек, как на смертельный бой. Лихорадочное возбуждение передавалось забившимся в углы матерям, тихо прощавшимся с жизнью.
У окна стояли Стефан, Данила и Полина. Стефан – в обычной коричневой водолазке, голубых джинсовых "бананах" с мотнёй до колен, чёрных замшевых ботинках на тракторной подошве. Данила – в зелёных шерстяных брюках со стрелками в натяг, буклированном пиджаке, ярко красном с золотом галстуке, чёрных солнцезащитных очках. Полина- маленькая, хрупкая, тоненькая, юная девушка с быстрыми серыми глазами, остреньким носом, ртом бантиком, узеньким подбородком и двумя хвостиками рыжих волос на затылке, экипировалась в тёмно-бордовый шерстяной костюм с голубой кофточкой и бирюзовыми бусами. Рост Полины увеличивали туфли с каблуками в двенадцать сантиметров. На глаза Полина опустила зелёные солнцезащитные очки, они хорошо гармонировали со штанами Данилы. На полу сидел Пинкертон, в ошейнике, голый.
- Ты думаешь получиться? – угрюмо спросил Данила Полину, косясь на двух абитуриентов, прятавших рядом с ними шпоры. Молодой человек засовывал их в манжеты, девушка в мини, прикрепляла под широкую резинку на бедро.
- Должно получиться,- отвечала сквозь зубную дрожь Полина. Конвульсии нервного напряжения сводили ей челюсти, слова её можно было разобрать с трудом.
- Если мисс Марпл говорит, что получится, то наверняка получится – спокойно отвечал Стефан с улыбкой на тонких устах. Отвернувшись к подоконнику, он ободрал с экзаменационного удостоверения фотографию Полины, поплевал, наклеил туда свою, того же размера.- Главное, уверенность, внушение, самообладание, сила характера…
- Тебе хорошо рассуждать, - перебила Полина. – Если всё раскроется, мне сюда уже никогда не поступить.
- Учти, Стефан, ты сам предложил, - мрачно напомнил Данила.
- Не я, а Полина… А может быть ты сама напишешь?
- Нет… Никогда.
- Я не пойду…