Ответ пришел с неожиданной стороны.
— Мне уже приходилось слышать это имя… - заговорил вдруг Фланвол – последний из клана «Лесных Стрелков», задумчиво гладя по черным волосам, добавляющим его худощавому лицу большей мрачности. — Если не изменяет память, ты из боевых магов Светлого Ордена, убивший Ворона из числа темных в битве у Немисса?
— Ага, а еще он тот самый человек, что ликвидировал легендарного сборщика информации Призрака! – с неотразимой ухмылкой заявил «убитый» Призрак с соседнего стула. Видимо, к нему неожиданно вернулась прежняя веселость, с которой юноша имел счастье познакомиться при их первой встрече.
Все взгляды тут же обратились к сереброволосому магу. На лицах некоторых читалось искреннее удивление. Но Ладан молчал, глядя прямо на Реннета, и явно ждал чего-то от него.
В воцарившейся тишине юноша устало вздохнул.
— Все именно так, - произнес он. — Наверное, перед тем как перейти к основной части нашей милой беседы, стоит немного рассказать вам о себе. Так будет справедливо, я думаю, и позволит нам доверять друг другу чуть больше, - он бросил короткий взгляд на Ладана, и едва заметно кивнул. Благодаря ему юноша смог собраться с мыслями и избежать напряженности в текущей ситуации. — А причина, по которой я не назвал вам свое имя сразу, заключается в том, что мои бывшие товарищи и неприятели считают меня мертвым. Прямо сейчас не хотелось бы их так сильно расстраивать…
Эту новость он не так давно узнал от Призрака: тот, живя в Азранне, слышал о некоем ренегате из Белого Пламени, погибшем от рук темных. Конечно, он не мог знать наверняка, что тем отступником был Реннет, но предположения привели его именно к такому варианту. Тем более, если учесть тщательность сокрытия данной информации светлыми кланами, чего никогда не произошло бы в случае с обычным магом. Все-таки, юноша считался довольно заметной фигурой среди них, из-за своих уникальных способностей.
Реннет хотел было уже продолжить, но… прежде чем он начал, послышалось чистое «Дзинь!» со двора, причем сразу несколько раз. Этот звон они слышали еще только вчера, когда прибыли Ладан и Кассандра.
— Что это значит? – насторожившись, поинтересовался колдун Оуэр.
Все остальные встревоженно переглянулись между собой. Атмосфера в гостином зале, до настоящего момента кажущаяся напряженно-прохладной, вдруг наполнилась тревогой и недоверием. Впрочем, такого можно ожидать, учитывая то, что собравшиеся не знали друг о друге практически ничего. Естественно они испытывали недоверие, и их сущность одиночек лишь ухудшала положение.
Однако, к громадному облегчению самого Реннета, никто из них не стал делать глупости. Каждый присутствующий достаточно ясно осознавал необходимость держать себя в руках и не терять голову. Их лица выражали один и тот же вопрос, и адресовался он тому, кто всех здесь собрал.
Юный маг-ренегат понятия не имел, кто стоит сейчас за воротами. Тревожность охватила и его.
— Ладан, может, кто-нибудь из тех, кому я отправлял послание? – поспешил он высказать догадку, поднимаясь из-за стола. Реннет волновался, но внешне старался выглядеть спокойным.
Сереброволосый маг отрицательно качнул головой.
— Все, кто дал положительный ответ, сейчас находятся перед тобой. А если же допустить, что это кто-то из них, то его намерения могут оказаться далеко не разговорными.
«Дзиннь!» - звук повторился.
— В таком случае он вряд ли стал бы звонить в ворота и оповещать нас о своем прибытии, - заметил Оуэр, не выпуская из рук свой жезл. Колдуны по большей части пользовались различными предметами, для ускорения создания чар.
Реннет и сам придерживался того же мнения. «Быть может это просто Грегор или Илия…» - предположил он, впрочем, прекрасно понимая, что лишь пытается успокоить себя. Супруги не ослушались бы его просьбы не возвращаться некоторое время. Поэтому, он попросил всех оставаться на месте, воизбежания неприятностей, а сам покинул зал и направился к воротам.
Катарина чувствовала себя в крайней степени неуютно, так как ощущала гнетущую атмосферу гораздо острее других. Можно сказать, это своего рода природные инстинкты мистиков, не подчиняющиеся разуму и воле. Все проводили юношу с неоднозначными выражениями лица, а теперь в полнейшем молчании переглядывались между собой, словно ища на лицах других скрытые замыслы. «Иногда тишина бывает пугающей грохота тарана», - как говорит имперская пословица. Даже обычно бесстрастный Кром выглядел настороженным.