Глубоко вздохнув, чтобы не сорваться на не заслужившем этого Найлзе, Грегори с раздражением принялся стаскивать с себя перчатки, которые тут же с чувством швырнул в поддон, где стоило бы лежать рабочим инструментам, и, впечатывая подошвы ботинок в пол, направился к двери.
— Да чего ты бесишься?! — донеслось вслед. — Нам же лучше!
Не лучше. Никому не лучше. Умершей девушке точно не лучше — ей уже все равно.
Грег не ответил и только от души хлопнул дверью.
Глава 11
— Ну и чего ты от меня хочешь?
Жирный, как откормленный боров, начальник сыска, как всегда, восседал в своем любимом кресле. Недавно он велел подсобным рабочим избавиться от впивающихся в бока подлокотников и теперь просиживал в нем зад в полном комфорте.
— Я хочу, чтобы мне не мешали делать мою работу, — отчеканил Грегори, уперев ладони в столешницу и нависая над расплывшимся собеседником напротив.
— Да-а? — И без того узкие, заплывшие жиром глазки предостерегающе сузились, а все четыре подбородка так воинственно заколыхались, что Грег невольно вспомнил детскую страшилку про кисель-убийцу. «Не будешь пить кисель, он обидится, затаится, пока не застынет, а потом выйдет из чашки, как река из берегов, и отправится на поиски непослушных ребятишек», — рассказывала бабка Герлена, к которой они в детстве бегали всей улицей — послушать страшные сказки, конечно же. — А я вот хочу, чтобы мой сотрудник приходил на работу вовремя...
— Я был у целителя Бирна, — возразил Грегори, но его, естественно, даже не стали слушать.
— ...и чтобы относились с почтением и понимали, что такое субординация!
Увы, субординации по отношению к человеку с мозгом и телосложением слизняка в кресле вместо панциря Грега не учили.
Он скрипнул зубами и повторил то, что уже недавно сказал:
— Я был у целителя Бирна, которого, согласно распоряжению столичной Гильдии магов, обязан посещать не реже чем один раз в месяц. Согласованный график этих посещений приложен к моему досье.
В ответ Корлин цокнул языком и отмахнулся, мол, да кто там читал это досье. Вот еще, когда можно занять себя чем-то более приятным, например, опустошением алкогольного запаса. А в том, что к полудню улиткообразный начальник успел уже здорово налакаться, не было никаких сомнений: стоящее в воздухе зловоние говорило само за себя, даже распахнутые окна не спасали.
— Гильдия магов… — хотел было продолжить Грег, но на сей раз его бессовестно перебили.
Для обозначения своей значимости начальник даже сподобился чуть привстать, демонстрируя, что под чудовищным слоем жира таки скрывается все еще функционирующий позвоночник, и водрузить пухлые ладони с толстыми короткими пальцами на стол.
— Так и шуруй в свою Гильдию магов, если такой умный, — прошипел тот, опасно потемнев глазами. — Двери открыты.
И пошуровал бы, с превеликим удовольствием. Только в гильдии даже уборщики и те владеют хотя бы слабенькой магией. И Грег со своей жалкой способностью видеть состояние организма во время касания — там даром не нужен. Все, его списали — со счетов и в утиль. Спасибо, что хоть оставили на довольствии и официально не уволили — отправили в распоряжение Королевского сыска.
Должно быть, начальник что-то прочел в его лице, потому что еще больше осклабился.
— А не можешь, так слушай, что тебе говорят. А я сказал: никакого вскрытия. Нечего попусту тратить реактивы и тупить инструменты там, где все и так очевидно, — жестко закончил отповедь желеобразный Корлин. — Я нужен тебе гораздо больше, чем ты мне, так что… — Массивные руки взметнулись вверх — чтобы разойтись над столешницей в стороны.
— Я понял, — буркнул Грег; поджал губы и отступил от стола.
Он мог бы сказать еще очень много: о том, что вода в легких еще ни о чем не говорит, что преступник мог утопить жертву в домашней ванне, а затем сбросить в море, заметая следы. О том, что нарушение протокола осмотра единожды может привести к халатности в будущем. О том, что проведенное по всем правилам вскрытие наверняка защитит их от претензий родственников покойной. О том… Что толку говорить с тем, кому важна лишь галочка в документах и как можно скорее?
Больше не собираясь спорить, Грегори развернулся и направился к выходу.
Но все же не сдержался. Остановился на пороге и обернулся.
— Когда на моем столе будет лежать ваше тело, обещаю, палец о палец не ударю — все как вы любите.
И прежде чем покрасневший от злости начальник успел перевести дыхание, чтобы разразиться очередной гневной тирадой, Грег уже вышел за дверь.