- Сначала звони в полицию, - сказала я Кеннеди.
- А потом - Сэму. Скажи ему срочно возвращаться сюда, и не важно, что там у него за переговоры.
Кеннеди кивнула и отвернулась к настенному телефону. Наша протестующая была одета в бело-синюю блузку и красные брюки, которые она, вероятно, раздобыла в магазинах Беалс или Стейдж. Ее короткие завитые волосы были выкрашены в благопристойный коричневый цвет, она носила очки в проволочной оправе, а на страдающих артритом пальцах было скромное обручальное кольцо. Несмотря на столь обычный внешний вид, я ощущала, как ее мысли пылают фанатичным огнем.
- Мэм, вы должны покинуть бар. Это здание является частной собственностью, - сказала я, не имея ни малейшего понятия, правильно ли начала диалог. У нас тут до этого никогда не было протестующих.
- Но это общественное заведение. Сюда может прийти кто угодно, - возразила она с видом большого начальника. Но я-то явно имела здесь большую власть.
- Нет, не может, если Сэм не захочет, и как его представитель, я прошу вас уйти.
- Ты не Сэм Мерлотт, и не его жена. Ты - та девка, которая встречается с вампиром, - язвительно заявила она.
- В этом баре я правая рука Сэма, - соврала я, - и я еще раз прошу вас выйти, или вас отсюда выставят.
- Ты толко пальцем меня тронь, как я тут же вызову полицию, - сказала она, тряся головой. Во мне закипела ярость. Я очень, очень не люблю угрозы.
- Кеннеди, - позвала я, и через секунду она стояла рядом.
- Между нами говоря, вдвоем у нас достаточно сил, чтобы схватить и выставить из бара эту леди. Что скажешь?
- Целиком поддерживаю.
Кеннеди уставилась на женщину с таким видом, будто только и ждет, как наставить на нее ружье.
- Ага, а ты - та самая девица, которая застрелила своего парня, - женщина, казалось, начала по-настоящему бояться.
- Да, это я. Он меня действительно выбесил, а сейчас я очень зла на тебя, - ответила Кеннеди.
- Ты поднимаешь свою задницу, валишь отсюда и забираешь свою писульку с собой, и делаешь это прямо сейчас.
Мужество покинуло старушку, и она поспешила на выход, лишь в последний момент подняв голову и распрямив спину, видимо, вспомнив о своей роли воина Божьего. Именно эту мысль я уловила в ее голове. Кетфиш зааплодировал Кеннеди и к нему присоединились еще несколько человек, но большинство завсегдатаев бара сидели в полнейшей тишине. А затем с парковки послышалось дружное скандирование, и мы все приникли к окнам.
- Боже всемилостивый, Пастырь Иудеи, - выдохнула я. На стоянке было по меньшей мере тридцать манифестантов. В основном - среднего возраста, но я заметила нескольких подростков, которые должны были быть в школе, и узнала пару парней, которым, насколько я помнила, было лет по двадцать с небольшим. Большинство людей из толпы я, похоже, узнала. Они принадлежали к "харизматической" церкви в Кларис, церкви, которая росла не по дням, а по часам (если, конечно, судить по скорости возведения здания).
В последний раз, когда я проезжала мимо, направляясь на физиотерапию к ДжейБи, строительство у этих активистов шло полным ходом. Хотела бы я, чтобы они проявляли свою активность там, у себя, а не здесь. Я уже собралась сделать что-нибудь идиотское (например, выйти на стоянку), как подъехали, мигая сигнальными огнями, две полицейские машины из Бон Темпс. Из машин вышли Кевин и Кения. Кевин был белым и тощим, а Кэния - чёрной и кругленькой. Они оба были хорошими офицерами полиции, и любили друг друга сильно... но неофициально. Кевин с показной уверенностью приблизился к группе поющих. Я не слышала, что он сказал, но они все повернулись к нему и начали говорить одновременно. Он поднял руки и изобразил в воздухе жест "осадите назад и сохраняйте спокойствие", а Кения обошла вокруг них, контролируя группу сзади.
- Может быть, нам стоит туда выйти?, - сказала Кеннеди. Я заметила, что не в привычках Кеннеди было сидеть в стороне и позволять событиям идти своим чередом. В инициативе нет ничего плохого, но момент для того, чтобы нагнетать конфликт на стоянке, был неудачен - а именно это и произошло бы, выйди мы туда.
- Нет, я думаю, мы должны остаться здесь, - сказала я.
- Нет смысла подливать масла в огонь.
Я огляделась. Никто из посетителей не ел и не пил. Все они глазели в окна. Я подумала, не попросить ли их сесть за свои столы, но не имело смысла просить их делать то, чего они явно не сделают, пока снаружи разыгрывается такое представление. Антуан вышел из кухни и встал рядом со мной. Он долго смотрел на происходящее.
- Я не имею к этому никакого отношения, - сказал он.
- У меня и мысли такой не было, - удивилась я. Антуан расслабился, даже мысли его стали спокойнее.
- Это какая-то дурацкая церковная акция, - сказала я.
- Они пикетируют "Мерлотт", потому что Сэм двусущий. Но женщина, которая сюда зашла, очень много обо мне знала, а ещё - знала историю Кеннеди. Я искренне надеялась, что это разовая акция. До смерти не хотелось бы теперь все время разбираться с манифестантами.
- Сэм обанкротится, если это будет продолжаться, - вполголоса сказала Кеннеди.
- Может быть, мне стоит просто уволиться.
- Сэму не поможет, если я буду здесь работать.
- Кеннеди, не делай из себя великомученицу, - сказала я.
- Я им тоже не нравлюсь. Те, кто не считают меня сумасшедшей, думают, что во мне есть что-то сверхестественное. Мы все дожны уволиться, заканчивая Сэмом.
Она пристально посмотрела на меня, чтобы убедится, что я говорю искренне. И быстро кивнула мне. Потом она выглянула из окна и сказала "Ого!".
Дэнни Прюдо приехал на своём Крайслере "ЛеБарон" 1991 года - машине, которую он находил почти столь же привлекательной, сколь привлекательной он считал Кеннеди Кейес. Дэнни припарковался прямо у края толпы, выскочил из машины и поспешил к бару. Я уже знала, что он идет проверить, всё ли в порядке с Кеннеди. Либо разговоры полицейских шли на той же частоте, на которой работали рации строителей, либо он услышал новости от кого-то из посетителей бара. В Бон Темпсе звуки боевых тамтамов разносятся быстро. Майка, джинсы и ботинки Денни были серыми, а его широкие оливковые плечи блестели от пота.
- У меня прямо слюнки текут, - заметила я, пока он шагал к дверям. Кеннеди прикрыла рот рукой, чтобы скрыть смех.
- Ну да, он довольно симпатичный, - сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно. Мы обе рассмеялись. Но потом случилась беда. Один из пикетчиков, разозлённый тем, что его оттесняют от "Мерлотта", опустил свой плакат на капот ЛеБарона. Дэнни обернулся на этот звук. На мгновение он замер, а потом на максимальной скорости помчался к нечестивцу, повредившему краску на его автомобиле.
- О, нет, - сказала Кеннеди и вылетела из бара, как будто её выпустили из рогатки.
- Дэнни! - завопила она. - Дэнни! Стой!
Дэнни заколебался, слегка повернув голову, чтобы увидеть, кто зовет его. Одним прыжком, от которого кенгуру сдохли бы от зависти, Кеннеди оказалась перед ним и повисла на нём. Он сделал нетерпеливое движение, пытаясь стряхнуть её, но потом до него дошло, что его обнимала Кеннеди, на которую он любовался часами. Он стоял неподвижно, держа руки при себе, видимо боясь пошевелиться. Я не могла сказать, что Кеннеди говорила ему, но Дэнни смотрел вниз на ее лицо, полностью сосредоточившись на ней. Одна из демонстранток забылась и посмотрела на них с жалостью, но, тут же подавив в себе вспышку человечности, снова начала размахивать транспарантом.
- "Звери - долой! Людям - покой! Конгресс нам всем отец родной!" - выкрикивал один из демонстрантов постарше, человек с шапкой седых волос, когда я открыла дверь и вышла.
- Кевин, убери их отсюда! - крикнула я. Кевин, чье тонкое бледное лицо страдальчески сморщилось, пытался отогнать собравшихся от стоянки.
- Мистер Барлав, - обратился Кевин к седовласому мужчине, - то, что вы делаете, незаконно, и я могу посадить вас в тюрьму. Поверьте, что я не хочу этого делать.
- Мы готовы к тому, чтобы нас арестовали за нашу веру, - ответил мужчина.