— Сучонок, — Августино залепил Арни звонкую затрещину, и парень с удивленным стоном упал на пол. Мужчина склонился над испуганным юношей и прорычал, — твоя жадность обернется неконтролируемым голодом в будущем, мой мальчик. Ты погубишь себя, потому что тебе всегда будет мало — ты будешь убивать даже больных и стариков в кровавом азарте, а они отравят тебя со временем. Вожделение очень близко к голоду, который в разы сильнее.
— Я понял, — пискнул Арни и отполз от зловещего Августино.
— Ничего ты не понял, — процедил мужчина и шагнул к фамильяру. Тяжелая пощечина обрушилась на хныкающего юнца, — ты не чувствуешь свою жертву. Николь та еще потаскуха, и ты даже с ней не справился! Я тебя учу ублажать других для того, чтобы ты потом без труда цеплял идиоток и идиотов на крючок похоти! Это ведь так просто!
— Прости, Августино, — пролепетал юноша, отворачиваясь от вампира.
— Ты готов трахнуть бессознательное тело! — вампир всплеснул руками и разочарованно поднял глаза к потолку, — это как мертвеца высосать! Вечность не прожить с неконтролируемым желанием!
— Буду стараться, — жалостливо прошептал Арни.
— Спускайся в подвал, — мужчина сверкнул глазами, — и жди меня возле клетки.
— Пожалуйста, — парень задрожал и горько заплакал, — не надо!
— Немедленно, Арни, — Августино склонился над рыдающим юношей и оскалился, — иначе я тут все залью твоей кровью.
Арни взвизгнул как недельный поросеночек и кинулся к двери, путаясь в ногах. Мужчина тихо зарычал ему вслед, разминая пальцы с неприятным хрустом, и подошел к кровати, на которой лежала безвольная Николь. Августино мягко прилег рядом и достал из кармана баночку с мазью, глядя на взъерошенный затылок жертвы. Мужчина аккуратно и невесомо коснулся розовых рубцов жирным кремом, и Николь дрогнула, вжимая голову в плечи. Вампир тщательно обработал каждую полосочку и вздутую борозду на коже девушки и отложил баночку на тумбу.
— Через несколько минут станет легче, — он вытер жирные пальцы край халата, — почему тебе не нравится Арни?
Николь возмущенно и невнятно что-то промычала и опять затихла.
— Ты должна мне помочь, — Августино откинулся на подушки, — ты никак на него сегодня не реагировала, я хочу провести работу над его ошибками.
— Он — шелудивый пес, — простонала девушка, — а собаки возбуждают очень редких потаскух, Августино, а я, видимо, не из их числа.
— Какие мужчины тебе нравятся? — вампир устало потер переносицу, — начнем с этого.
— Никаких откровений, — Николь раздраженно передразнила его слова и упрямо замолчала, тяжело вздыхая.
Ее мучил жар — она варилась в раскаленном масле. Мысли горели расплавленным стеклом и развеивались удушливым паром.
— Если бы я сейчас позволил уйти, — Августина закрыл глаза, — ты бы ушла?
— Нет.
— И почему же? — вампир сложил руки на груди как мертвец.
— Я хочу жить вечно, — протянула Николь, — я хочу увидеть, как этот грязный и уродливый мир канет в бездну. Я хочу дождаться Судного Дня и посмотреть в глаза урода, который создал эту жалкую планетку. Я хочу понять, в чем смысл существования в бесконечной Вселенной разумной жизни.
— Никакого смысла нет, — Августино резко поднялся и направился к двери, — тебе стоит пересмотреть свои взгляды, Николь, — он остановился и покачал головой, — один зациклен на мелких удовольствиях, другая же решила встретиться с Богом! Ни больше ни меньше! Какое же разочарование вас ждет!
Николь положила ладони под голову и зевнула. Августино бесшумно закрыл за собой дверь, и в комнате воцарился молчаливый сумрак. Боль в ягодицах и бедрах начала стихать, и девушка, блаженно улыбнувшись, задремала. Садовник вновь зашуршал метлой под ее окнами, усыпляя шелестящей колыбельной каждого обитателя вампирского логова.
Глава 8. Разврат за столом
Николь медленно ходила по тихим коридорам дома, который еще не проснулся. Она опять очнулась засветло, за пару часов до заката и шаталась из угла в угол как неприкаянная, в нежно-голубом платье, которое ей заботливо оставила Самида с милой запиской: “Идеально подойдет к твоим мистически обворожительным глазам”. Разве после подобного Николь могла злиться на фамильярку? Шифоновая ткань неприятно касалась заживающих ран, и девушка слегка кривилась при каждом шаге.
Николь загорелась идеей выйти в сад, который она лицезрела на днях из своего окна и попробовать те яблоки, который казались красными каплями крови в желтой листве. Она бесшумно проскользнула в темный коридор, который должен был вывести к черному выходу из дома и остановилась у одной из дверей, из которой доносились теплые запахи выпечки жареного лука. Николь покусала губы в нерешительности, вспоминая, были ли какие-то запреты насчет кухни, и одним глазком заглянула в щель.