Августино дернулся как от пощечины и в глазах мелькнула зловещая тень отчаяния.
— Боже, — Николь смерила вампира взглядом, — только не говори, что она была от тебя беременна!
Мужчина молчал.
— Ты убил ее человеком? — Николь вскинула брови и хохотнула, — оно того стоило? — девушка дернула решетку и завизжала, — стоило? Отвечай!
— Нет, — Августино раздавил осколок стекла, — и убил я ее, когда только стал вампиром, после инициации. Выпил досуха. Тогда учили по-другому, Николь.
— Значит, — она прищурилась, — все же выжрал ведро крови. И немного сверху.
— И немного сверху, — он кивнул.
— Дерьмовые у вас учителя были, Августино, — Николь плюнула на пол, выказывая свое неуважение к наставнику вампира.
Она вновь спряталась в углу, отворачиваясь от мужчины и утыкаясь в колени лбом. Впереди ее ждала ночь криков и трескающихся костей. Ей надо было насладиться минутами слабого чувства сытости.
— Оставь меня, Августино, — простонала девушка, — я не мстительный призрак твоей жены. Я не хотела поднимать эту тему, оно само собой получилось, я никогда не умела держать язык за зубами.
— Ты должна была появиться в моей жизни, Николь, — вампир горько усмехнулся, — чтобы показать, кем я стал.
— Проваливай! — девушка кинулась в его сторону, дергая прутья и вгрызаясь в грязное железо клыками, — я должна была колесить по свету, взбираться в горы, переправляться на каяках! — она вытаращила глаза, — а не выслушивать розовые сопли от гандона в рубашке! Я могу избавить тебя от мук совести и выжрать твою кровь! И тогда ты искупишь свою вину! — она дико кивнула, — я тебе точно говорю, инфа — сотка!
— Обойдешься, — Августино оскалился, — я тебя, сука такая, научу жизни. Стелиться ковриком будешь под моими ногами!
Николь просунула руку через прутья и начала яростно трясти внушительный замок в слабой надежде, что она сможет его выдрать и добраться до бледной шеи вампира.
— Давай так, — Николь подняла на мужчину решительные глаза, не переставая теребить дрожащими пальцами замок, — ты выпустишь меня, а я притворюсь твоей женушкой? — она скривилась в улыбке, — ролевые игры там всякие. Ты же такое любишь?
— Не нужна мне вторая женушка, — вампир в мгновение ока оказался у клетки, сцепив стальные пальцы на горле узницы. По ногам Николь повело морозным ветром и она сжалась от страха, — мне нужна рабыня на ближайшие сто лет, золотце. И что-то мне подсказывает, ты отлично справишься с этой ролью.
— Хренушки, — просипела девушка, — в мои планы не входит сто лет отсасывать тебе. Ты уж прости, Августино, — она начала дергать замок яростнее слабеющими руками, — я никогда не любила кудрявых. Вы на баранов похожи.
Она сдавленно захихикала, обнажая аккуратные клыки:
— Ты сейчас лопнешь от злости, — она засучила ногами, пытаясь достать до пола, — давай, сломай мне шею. Будь мужиком, Августино, сколько можно нюни развешивать и возиться со мной, — она пророкотала, — или я убью каждого в этом доме. И слуг, и фамильяров, и твою сестричку. Я вырву твои клыки плоскогубцами. И вставлю в уретру, пропихну спицей до самого основания, — она сверкнула голубым огнем своих глаз, — как тебе такая веселуха?
Вампир разжал пальцы, и Николь с грохотом рухнула на пол, хохоча голодным шакалом в пыльный бетон.
— Я прощаю тебя, — мужчина сузил глаза, — какие только отвратные вещи не сделаешь и слов не скажешь, когда голод грызет душу и сердце.
— Да мне не нужно прощение! — завопила Николь, — я хочу крови! Твоей, Самиды, Арни, Драгоша! Каждого в этом мире! Слова были важны раньше!
Девушка начала сдирать пальцы в кровь, пытаясь расцарапать бетон и прокопать туннель. У нее обязательно получится, и она убьет не меньше десятка людей, а, может, даже больше! Лишь бы не чувствовать в животе и в груди отвратительных червей, которые пожирали ее заживо. В желудке и кишках копошились паразиты, требующие жертв, и подчиняющие разум и сознание носителя. Николь начала обсасывать кровь со стертых подушечек, но это никак не помогало ослабить психоз, вызванный жаждой чудовища, что засело внутри.
— Скоро станет легче, — Августино сел на корточки
— Не надо меня жалеть, — уставилась лихорадящим взглядом на мужчину.
— А и не жалею, — он склонил голову, — ты пришла к тому, к чему так отчаянно стремилась. Я злюсь, что тебе везло на каждом шагу.