— Я могу застыть.
Если раньше Застывшие ее пугали, то сейчас их судьба была самой логичной. Необязательно жить сто лет, чтобы разочароваться в своей судьбе.
— Можешь, — Августино сел к Николь спиной и вытянул ноги, — если ты, идиотка мелкая, не вспомнишь, для чего ты все это затеяла. Или не найдешь новую цель.
Николь было лень даже отвечать.
— А сколько по миру ходит мужчин, еще не убитых тобой? — он беззаботно покачал носками туфель и фыркнул, — хотя некоторым не дано стать вампирами! Жалкие и слабые.
Но провокация не сработала — девушка его не слушала. Он уже не первый раз говорит ей, что Николь неудачница и что с удовольствием закопает под яблоней, в корнях которых тихо и спокойно.
— Или ты бы могла обвинить меня в своих бедах, — вампир оглянулся на пленницу, — и сделать злейшим врагом. И однажды убить, забрать силу.
Николь даже не дернулась.
— Это обидно, знаешь ли, — Августино скривился, — я бы мог быть достойным злодеем в твоей истории!
Истеричный вампир недостоин стать врагом всей ее жизни, слишком мелко, и жалко тратить даже слова на разговор с ним.
— Если тебя так накрыло в первые недели, — мужчина зашипел, — что будет ближе к концу твоего века? А ты еще Высшей хотела стать! Ты помнишь о своей великой цели надрать мне зад?
Ни булочек с корицей в вечности, ни какао в холодные вечера, ни пенного пива с омарами. Да стоит ли вообще бессмертие хотя бы жалкого гроша?
— Я убью твоих родителей, — Августино ударил по решетке, — если ты сейчас же не скажешь мне хотя бы слово!
Смерть — это спасение. Выход и дверь к Богу или дьяволу в случае с Николь, что тоже неплохо. Адский огонь и кипящее масло в котлах были предпочтительнее звенящей бездны над ней. Все тлен.
— Хотя я без понятия, куда они уехали, — мужчина приложился лбом к пруту, вглядываясь в умиротворенное лицо Николь, — золотце, ты лишаешь меня удовольствия потратить один век своей жизни на порку и задорные потрахушки с тобой. Я столько натерпелся из-за тебя, а ты решила взять и мотнуть хвостом перед моим носом назло, — он сжал ладонями решетку и тихо прорычал, — а меня уже готов целый список наказаний для тебя! Тебе не интересно?
Оскорбительное молчание в ответ.
— Начали бы мы как всегда с твоего рта на моем члене, — Августино похотливо улыбнулся, — ты стоишь на коленях со связанными руками за спиной и смотришь мне в глаза, широко распахнув ресницы. Ангелочек в плену у жестокого и извращенного демона. Ты умоляешь меня со слезами отпустить тебя, потому что тебе очень страшно и одиноко рядом со мной, — вампир провел пальцами по железу и коснулся языком верхней губы, — я называю тебя шлюхой, грязной потаскухой и приказываю открыть рот, потому что я очень возбужден, и ширинка буквально идет по швам. Ты всхлипываешь и с плачем стыда и смущения приоткрываешь искусанные до крови губы, потому что ты думаешь — если будешь послушной девочкой, то я тебя отпущу.
Августино устроился на полу поудобнее, подбирая под себя ногу и продолжил свой грязный и отвратительный рассказ.
— Я раздражен, потому что твои слезы, золотце, лишь разыгрывают во мне аппетит. Ты вскрикиваешь от удивления, когда я вытаскиваю огромный с каменным стояком член, — мужчина тяжело сглотнул, потому что сам от своих слов начал возбуждаться, — я медленно вожу головкой по твоим пухлым губам, и ты беззвучно рыдаешь, глядя мне в глаза, потому что не хочешь обидеть своего Господина неповиновением. Ласково запускаю пальцы в мягкие и шелковистые волосы, желая тебя утешить, и когда в твоих глазах зажигается искра надежды, я с ненавистью насаживаю твою голову на член по самые гланды.
Августино закрыл глаза:
— Ты пытаешься вырваться, — он довольно хохотнул, — бьешь слабыми кулачками и жалобным мычанием дергаешься назад, потому что начинаешь задыхаться от нехватки воздуха, а твое горло сжато в частых и сильных спазмах, которых я так желал последние недели. Пара уверенных толчков в твое узкое горлышко, и я за волосы дергаю тебя назад, чтобы посмотреть в испуганные глаза и насладиться твоей беспомощностью. Ты хрипишь, жадно глотаешь воздух и когда вновь делаешь громкий вздох, я овладеваю твоим ртом. Жестко и бескомпромиссно. Без передышек, — вампир закусил губу, — ты вырываешься, давишься, но я не слушаю тебя и продолжая терзать шлюшью глотку рывками. И вот, когда я готов спустить тебе в рот, золотце, я позволяю тебе немного отпрянуть, держа тебя за волосы, — он высокомерно улыбнулся, — и кончаю на твое милое личико. Ты кривишься, падаешь со всхлипами и хрипом на пол. Отползаешь от меня, но когда я толкаю тебе пальцы в твою дыру, ты вся мокрая, как течная сука.