Я планировала таким образом повернуть его вокруг оси и оттолкнуть в сторону, чтобы вывести братьев из борьбы, но недооценила скорость реакции Зейна на захват. Он действительно был из Морских Котиков, черт его побери... Чего еще я ожидала? Он наплевал на боль из-за захвата и ударил меня тыльной стороной ладони по груди, прямо по диафрагме. Я начала задыхаться и хватать ртом воздух. Это был несильный удар, и инстинктивный результат сотен часов тренировок.
До того, как я успела отреагировать, он обхватил пальцами мое горло, отчего я не смогла больше дышать, и поднял от пола сантиметра на два.
‒ Что это за сука, Себастиан? ‒ спросил он.
Конечно, я умела действовать в ситуациях, когда в горло впивается чья-то рука, и меня не так легко задушить или запугать, будь то спецназовец или кто-то другой. Я схватила руку Зейна обеими руками, вывернула ее ему за спину, заставив самого развернуться, и ударила коленом ему между ног изо всех сил.
И огромный зад этого солдафона рухнул на пол, весьма спешно.
Я согнулась рядом с Зейном, который корчился от боли на полу.
‒ Меня зовут Дрю Коннолли. Еще раз назовешь меня сукой, оторву яйца, понял меня?
Он кивнул, прикрывая свои яйца руками и хватая ртом воздух.
Я почувствовала, как две руки легли мне на плечи и куда-то потянули. Сначала мне захотелось начать новую драку, но потом я поняла, что это был Себастиан, и поэтому позволила ему оттянуть меня на несколько метров.
Я развернулась на месте и уставилась на него.
‒ Ты же сказал, что твой брат урод, ‒ сказала я, ‒ но не говорил, что он конченый ублюдок.
Себастиан слегка улыбнулся.
‒ Я ведь, вроде, говорил, что не стоит ждать от него хороших манер.
‒ Ну да. ‒ Я заметила, что у Себастиана была разбита губа и из носа шла кровь. ‒ Ты ранен. Пошли.
Еще одна инстинктивная реакция, которая срабатывала без малейшего обдумывания. Я потянула его к бару и усадила на стул. Там лежало белое полотенце, свернутое в несколько раз; я взяла его, положила в него несколько кусков льда из бара и коснулась им распухшей, воспаленной губы Себастиана, возле раны, потом уголком заткнула ему нос. Не знаю, что на меня тогда нашло, честно говоря. Это было довольно странное чувство. Необычное для меня... Оно было слишком... Правильное. И знакомое.
Что очень напугало меня.
Во мне был не очень развит материнский инстинкт, вернее он у меня отсутствовал. Или, по крайней мере, я так только думала. Майкл однажды порезал палец, когда нарезал болгарский перец, и тогда я просто дала ему салфетки и сказала, чтобы он не закапал кровью перцы. На палец пришлось наложить четыре шва, а это был мой жених. Теперь же передо мной сидел мужчина, которого я впервые увидела ночью, после драки с братом, с разбитым носом и рассеченной губой, а я так за него волновалась, что можно было бы подумать, будто это был мой ребенок.
Я подняла взгляд, когда поняла, что делаю, и увидела, что он смотрел на меня диким, теплым взглядом карих глаз, излучающих жар и сексуальность.
Я резко отскочила.
‒ Спасибо. Ну, то есть, за одежду. И... За... За ночь. Ты был настоящим джентльменом, и я... Да. Спасибо.
Я развернулась и пошла к выходу, пройдя мимо до сих пор хрипящего и стонущего Зейна.
Я подошла к двери и взялась за ручку.
‒ Постой.
Голос Себастиана остановил меня. Это был настоящий приказ, звучащий так низко и мощно, что я не смогла не подчиниться.
Я не могла пошевелиться. И почувствовала, как он подошел сзади, схватил меня и развернул к себе.
‒ Зачем ты это делаешь? ‒ спросил он.
‒ Делаю что?
‒ Влазишь подобным образом.
Я пожала плечами.
‒ Инстинкт. Я же говорила, мой отец был копом и бывшим морпехом, а я его единственный ребенок, поэтому он обучил меня всему, что знал сам.
Себастиан был слишком близко.
‒ Ты накостыляла моему брату, а он из Морских Котиков.
‒ Не сказала бы, что прямо накостыляла, ‒ сказала я, ‒ но даже у Морских Котиков в яйцах слабое место.
‒ Он не это имел в виду. Ну, то есть, душить тебя и называть сукой.
‒ А казалось, что хотел, ‒ ответила я. ‒ И мне не нравится, когда меня называют сукой еще больше, чем когда меня хватают мужики, когда я этого не хочу.
‒ Ты заломила мне руку. ‒ Это сказал Зейн, который был позади нас. ‒ Это просто рефлекс.
Я отошла от Себастиана и спросила:
‒ Ну да, а почему ты назвал меня сукой?
Он встал, хоть и с трудом, и похромал ко мне.
‒ Это было случайно, прости, ‒ сказал он. ‒ Я был рассержен, и ты попалась под руку.