‒ Черти вас подери, ублюдки. Мне не нужно это дерьмо, ‒ я сходил в свою комнату, накинул на плечи рубашку, всунул босые ноги в сапоги и проскользнул мимо моих идиотских братьев к лестнице.
‒ Куда собрался, говнюк? ‒ спросил Бакстер.
‒ Черт, да чтоб я знал. Подальше от вас, ублюдков, ‒ сказал я, спускаясь по лестнице.
Брок увязался следом за мной. Я это проигнорировал, хотя из присутствующих братьев он был самым здравомыслящим, так что была вероятность, что он действительно мог подать дельную мысль. Единственный из прочих братьев, кого я когда-либо действительно слушал, ‒ это Лусиан, просто потому, что он был крайне неразговорчив. Он редко произносил за раз больше пары слов, но если такое случалось, то его тщательно подобранные точные слова пробирали до костей.
Мой плащ пропал, а это, как я надеялся, могло означать, что Дрю его одолжила, и сейчас находится где-то там, снаружи.
К черту. Это просто небольшой дождик, что может случиться?
Я просто собираюсь прогуляться, чтобы охладить голову, твердил я себе. И я вовсе не искал Дрю.
‒ Ну и где она может быть, как думаешь? ‒ спросил Брок.
‒ Не знаю.
‒ Ты не знаешь? Ты не знаешь, куда она могла пойти после того, как ты ее бросил?
‒ Да я ее только встретил, Брок. Буквально позапрошлым вечером. Нечего здесь бросать.
‒ И, тем не менее, ты на нее уже запал?
‒ Да не запал я на нее, придурок, ‒ мне не нужно было даже смотреть, чтобы увидеть его изогнутую бровь, ‒ и опусти эту чертову бровь, пока я не разбил твою симпатичную мордашку.
‒ Значит конкретно запал.
‒ Заткнись, Брок.
‒ Как ее зовут?
‒ Дрю.
‒ Она хорошенькая?
‒ Прекрати это, мужик.
Он не отставал от меня, даже когда я направился в доки.
‒ И секс... ты сказал, он был лучшим в твоей жизни?
‒ В конце мне показалось, что сердце на секунду остановилось.
‒ Знаешь, ты говоришь, что остановилось сердце, но мне кажется, что ты просто не понимаешь своих чувств. Ты ошибочно принимаешь за физическую остановку сердца то, как тянется к ней твое метафизическое сердце.
‒ Из какой бездны ты берешь это дерьмо? ‒ Я остановился и уставился на Брока.
‒ Из книг, ‒ пожал он плечами, и бросил на меня хитрый взгляд. ‒ Еще скажи, что я ошибаюсь.
‒ Заткнись, Брок, ‒ я не стал вешать лапшу на уши конкретно этому брату.
Он лишь рассмеялся.
‒ Видишь, ты конкретно запал на девушку, которую встретил только прошлой ночью. Эта девица способна сбить тебя с толку одним своим существованием, она подарила лучший секс в твоей жизни, разодрала в хлам, и тебе это явно понравилось... и в итоге ты ее продинамил. А теперь блуждаешь в доках Кетчикана, отказываясь признать, что ищешь ее, и я подозреваю, что ты понятия не имеешь, с чего начать разговор, даже если ее найдешь.
‒ Да заткнись ты уже, Брок!
Черт возьми, а ведь он был прав. Я ненавидел, когда мои братья оказывались умнее меня... а это случалось в большинстве случаев.
Он уловил это все, даже не зная всех обстоятельств того, почему она вообще попала в Кетчикан. Если б знал, то еще с большим пылом взялся бы за меня.
Я вздрогнул от этой мысли.
И конечно, Брок видел, что меня проняло.
‒ Чего ты не договариваешь?
‒ Черт тебя побери, Брок, ‒ взглянул я на него, ‒ ну почему ты не можешь просто отвалить?
‒ Потому что ты не хочешь этого. Ты бы спровадил меня назад в бар, если бы на самом деле не хотел услышать то, что я должен сказать.
Он был прав, так что мне оставалось лишь ворчать:
‒ Мудак. И когда ты успел стать таким чертовски умным?
‒ Проблема не в твоем интеллекте, Себастиан. Просто у тебя никогда не было возможности вырасти эмоционально.
Я остановился и повернулся к нему.
‒ Лучше бы тебе объясниться, Брок, и быстро.
Несмотря на то, что он был на три дюйма (прим. перев.: около семи с половиной сантиметров) ниже, на тридцать фунтов (прим. перев.: около тринадцати с половиной килограмм) легче и на четыре года младше, Брок вовсе не выглядел напуганным моим гневом. Он просто хлопнул меня по спине и продолжил идти по докам, слева от нас ‒ вода, справа ‒ Кетчикан.
‒ Тебе было, кажется, семнадцать, когда мама умерла? В той или иной степени это подпортило жизнь нам всем, но думаю, тебе досталось больше всех. Да, ты должен был занять ее место в баре, но ведь и отец впал в депрессию, а тебе пришлось заменить родителей большинству из нас.
‒ Я не делал ничего такого, ‒ проворчал я в ответ. Меня пронизывали какие-то тяжелые неприятные чувства.
‒ Может быть, у нас разные воспоминания о тех годах. ‒ Брок посмотрел на меня раздраженно. ‒ Кажется, я помню, как ты готовил для нас обеды, помогал с домашкой, которую и сам едва понимал. Не бей меня! Ты знаешь, что это правда и в этом нет твоей вины, ‒ он поднял обе руки, чтобы прикрыться от моего инстинктивно брошенного кулака. ‒ Ты будил нас утром, убеждался, что Бакс добрался домой с футбольной тренировки, возил меня на занятия по пилотированию.