Я стону его имя, когда он ещё сильнее врезается в меня:
— Блядь, да, Колтер.
— Ты собираешься кончить для меня, Принцесса? — спрашивает он.
— Да, — стону, его вопрос толкает меня к оргазму, и я растворяюсь в этом наслаждении. Он снова врезается в меня первый, второй, третий раз, когда кончает, и затем…
Чёртова лестница под нами падает, создавая металлический лязг и выходя из колеи, и опасно балансирует на полке.
— Чёрт! — Колтер хватает меня за руки и тянет вверх, как-то выскользнув из меня, его боксёры на заднице, а презерватив сполз на кончик члена.
— О мой бог, мы её сломали, — я смотрю на Колтера, а затем перевожу взгляд на лестницу. И не могу сдержать смех. Это не я. Я не одна из тех девушек, ломающих долбаные лестницы в библиотеке во время секса с парнем. Да что со мной не так?
А затем я слышу голос Роуз, доносящийся с другого конца коридора:
— Кейт, с тобой всё хорошо? Я слышала какой-то звук.
— Дерьмо, — Колтер тут же натягивает на себя джинсы вместе с боксёрами до того, как я успеваю моргнуть, и к тому времени, как Роуз заходит, он уже выглядит обычно.
— Что тут стряслось? — спрашивает она, окидывая нас взглядом.
— Я… Лестница вышла из пазов, — отвечаю я.
Колтер прерывает меня:
— Она пыталась достать одну из книг на полке, и лестница просто поехала вбок… Кто-то должен проверить здесь всё. Это же опасно. Со старыми домами всегда так, — он врёт так искренне, что я почти ему верю.
Роуз долго на меня смотрит, и я в это время пытаюсь не покраснеть:
— Ты пыталась достать одну из этих книг… по средневековой истории?
Я сглотнула:
— Я просто смотрела. Для исследования.
— Для исследования, — повторяет она. — Это хорошо, что Колтер был по близости и помог тебе.
Я прочистила горло:
— Да. Это очень хорошо.
Когда она уже дошла до двери, то повернулась:
— Рада видеть, что вы поладили.
Я смотрю на Колтера, когда она уходит:
— Как думаешь, Роуз знает?
Он пожал плечами:
— Возможно. Кого это волнует?
— Меня волнует, идиот, — отвечаю я. — Тебя разве нет? Что, если она скажет моему отцу? Что, если кто-то узнает? Поверить не могу, что мы сломали здесь лестницу, ради всего святого.
— Ради всего святого? — засмеялся Колтер. — Хорошо, бабушка.
— Я серьёзно, Колтер, — говорю. Я злюсь оттого, что он воспринимает всё так легко. — Каждый поступок имеет последствия.
Колтер стоит возле меня, и я ощущаю трепет от его близости. Я молча проклинаю своё тело за то, что оно так на него реагирует.
— Так что, если твой отец нас обнаружит?
— Его кампания пойдёт коту под хвост.
— Почему?
— Ты знаешь почему, Колтер, — отвечаю я. — Мы как бы… Станем родственниками.
— Нет, не станем, — возражает он. — Ты бываешь смешной. Потому что мы всего лишь сводные брат и сестра.
Я морщусь от его таких, казалось бы, простых слов, у него всегда всё так легко.
— Людям плевать, какова правда на самом деле, Колтер, — объясняю. Я злюсь на то, что он решает всё за меня так же, как и мой отец всегда это делает. — Они закатят скандал. Они повернут это в другую сторону. И всё это похоронит его кампанию и публичный образ.
Колтер водит пальцем по моей груди, и, прежде чем я успеваю возразить, по моей коже бегут мурашки. Чёртов Колтер.
— Почему это дерьмо так тебя волнует? — спрашивает он.
— Потому что он мой отец.
Колтер заливается смехом:
— Ага, он кажется лучшим отцом.
— Ты ничего не знаешь, — рычу я, защищая отца, несмотря на мои чувства к нему. Как же меня бесит этот парень.
Колтер наклоняется поближе ко мне и цепляет бретельку платья:
— Я прекрасно знаю, что ты не пай-девочка, которую так хочет видеть в тебе твой папочка, ребёнок с картинки для его кампании. Также мне известно, что ты неудовлетворённая, всё время идёшь на поводу своего отца, а я просто вытянул тебя из этой скорлупы, и поэтому ты так бесишься.
Вот теперь я ужасно злюсь. Кладу руку на его грудь и отталкиваю Колтера, но он хватает меня за запястья и крепко прижимает к себе.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — рычу я в ответ.
— Знаю, что ты живёшь по тем наставлениям, которые тебе велят выполнять, — парирует он. — Не думаю, что ты так хочешь поехать в этот чёртов Гарвард, готова стать юристом или долбаным врачом, как планирует для тебя папочка. Я вижу тебя с альбомом, постоянно рисующую. Ты должна взять себя в руки и отрастить грёбаные яйца, чтобы делать то, что ты хочешь.
Он полностью прав. Неужели Колтер настолько наблюдателен? Он заметил столько вещей обо мне. Я дёргаю запястья в сторону и сильно отталкиваю его.
— Да пошёл ты, Колтер. Ты такой чертовски лучший и могущественный, восставший против всех и вся, потому что слишком крут для подчинения кому-то. Но здесь ты подчиняешься своей мамочке, потому что… Да, почему? Она что, не хочет дать тебе чековую книжку? Думаешь, если начнёшь бунтовать, проявишь себя? Нет, это лишь будет означать, что ты полон дерьма.
Я вылетаю из комнаты до того, как он бы успел что-то сказать, гнев будоражит моё тело. Он просто кипит под моей кожей. Колтер такой самодовольный мерзавец. Ведёт себя так, будто в сто раз старше меня и всё знает о жизни. Он просто жертва целевого фонда, который никогда не узнает, что такое долг перед семьёй.
Позже я лежу в постели, голова покоится на подушке, пока я рисую с блокнотом на ногах. Знаю, что Колтер сейчас в своей комнате, потому что слышала, как его дверь захлопнулась, интересно, чем он там занят. Я пытаюсь выкинуть Колтера из своей головы и переключиться на что-то другое.
На что-то помимо Колтера.
Я сейчас рисую. Член Колтера.
Отрываю лист, комкаю его и бросаю в другой угол комнаты. Долбаный Колтер. И долбаные его слова, которые он сказал мне.
Я закрываю свои глаза, и образ мамы возникает в голове. Но мои мысли сейчас в другом месте. Думаю, Колтер всё же прав, я трусиха, которая боится возразить своему отцу. Поэтому я не сказала ему о Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
ГЛАВА 15.
КОЛТЕР
— Какого чёрта ты делаешь? — Кэтрин бежит по лужайке и машет руками словно сумасшедшая.
Чертовски горячая сумасшедшая.
Её каштановые волосы подпрыгивают на плечах, пока она бежит, безуспешно пытаясь натянуть юбку на свою задницу.
— Ты ненормальный?
— Ненормальный? Нет. Я жарю зефир, — снимаю зефиринку с палочки и кладу к себе в рот. Она смотрит на меня, её грудь тяжело вздымается, а щёки краснеют. Она выглядит так, словно только что получила оргазм.
Я не касался её целую неделю. Она просто не подпускала меня к себе после той нашей ссоры в библиотеке, когда мы трахались на лестнице.
Мне стоило после этого найти Кейт замену. Но я этого не сделал, потому что Кэтрин пробралась под мою кожу и надолго там засела. Словно какая-то болезнь.
Так что я решил стать на путь взрослого и вести с ней серьёзные разговоры. Поедая зефир.
— Хочешь? — спросил я.
— Ты не можешь здесь разводить костёр… Есть определённые правила, идиот, — кричит она. — Кто назовёт тебя нормальным после этого? И что за хрень ты тут… О. Мой. Бог. Это же моя одежда. Мои трусики. Моё нижнее бельё!
Я солгал… Я не собираюсь становиться взрослым. Пока что. Это один из самых мальчишеских поступков, которые я когда-либо делал.
Я пожимаю плечами и улыбаюсь:
— Я же говорил тебе, что хочу тебя в юбках. Никаких трусиков.
Она выхватывает палку из моих рук и начитает тыкать ею в огонь. Пламя взмывает вверх, а затем искры начинают лететь в разные стороны. Схватив за руки, я притягиваю её к своей груди.