Ее мать всегда говорила, что существуют боги, наблюдающие за ними с небес. Но если бы они и правда существовали, то непременно послали бы C3-PO, чтобы он снова их прервал. Однако никто не приходит.
Ни когда Лея просит Соло помочь ей с деформированным рычагом, который она обнаружила. Ни когда Хан подходит слишком близко, а она не отталкивает его. Ни когда он замечает, что Органа не реагирует на него, и расплывается в глупой довольной улыбке, а у Леи не находится слов, чтобы стереть ее с его лица.
На этом чертовом корабле слишком жарко даже для Хана - крошечные капельки пота блестят на его волосах и шее ( и Лея отказывается признавать, что это вызывает у нее жар и дрожь по всему телу), а руки, привыкшие к подобной работе, скользят по металлу также, как и ее. Соло, наконец, сдается.
- Я попрошу Чуи заняться этим, - мужчина говорит это низким, хриплым голосом, наверняка зная, как это сводит Лею с ума; ее, девушку, которая ничего не может сделать с “Тысячелетним Соколом”, с заклинившим куском металла, с тем огромным объемом невысказанных слов, которые наполняют воздух между ними. Хан опускает руки и прислоняется к стене в изнеможении, но Органа не верит этому - Соло никогда не стоит на месте. Даже если он устал как собака, его длинные ловкие пальцы, как будто созданные для воровства и мошенничества, что-то перебирают; что-то мелькает в этих карих, слишком глубоких глазах.
- Да, конечно.
Куда делось ее воспитание? Ради всего святого, она провела в обществе мужчин всю свою жизнь , это никогда не было проблемой. В прошлом Леей интересовались мужчины и получше: более умные, утонченные, вежливые - в общем, лучше, чем этот трижды проклятый любитель азартных игр с его намеками, слишком раздутым эго, его гордостью и ржавой консервной банкой, именуемой космическим кораблем.
Тем не менее, именно он заставлял ее колени подкашиваться, а мозг затуманиваться.
- Ваше Высочество, вы и дальше собираетесь притворяться, что всего этого не было? - спрашивает Хан с насмешкой в голосе, пристально оглядывая ее с ног до головы, пока его руки возятся с какой-то частью корабля, как будто живут собственной жизнью.
Я просила тебя не называть меня так.
- Нам не о чем говорить, - сухо отвечает Лея, зная, что он никогда не поверит в это.
- Не о чем? - на его губах играет ухмылка. - Тогда, думаю, ты не будешь против…
Внезапно Хан оказывается прямо перед ней: его рука приподнимает ее лицо за подбородок, а губы целуют ее прежде, чем девушка успевает сделать вдох, прежде чем она даже успевает подумать о том, чтобы оттолкнуть его.
Соло быстрее ее, надо отдать ему должное, и, хотя она и говорит ему, что он ничего не понимает в женщинах, при каждой возможности Лея убеждается, что он точно знает, как правильно обращаться с девушкой.
Она не хочет поддаваться поцелую, точнее, гордость запрещает ей делать это, но, о Сила, в глубине души брюнетка только этого и хочет. В конце концов, она всего лишь человек, и она столько лет работала на Альянс, ни разу не сделав чего-нибудь для себя, разве ее сложно понять?
К тому же (хотя Лея скорее предпочла бы сдаться Вейдеру, чем признаться в этом), за последние три года она достаточно хорошо ознакомилась с его чарами, чтобы понять, что она не может сопротивляться им, сколько бы она не пыталась.
У Хана есть свои достоинства. Он намного умнее, чем прикидывается; выдающийся пилот, достойный боец, верный и хороший друг. И, в отличие от ее первого впечатления, он действительно храбрый. И эта самоуверенность, которая заставляет ее чуть ли не на стенку лезть… Это всего лишь маска; стена, чтобы держать всех на расстоянии. Органа не может винить Соло в том, что он отталкивает людей - она сама так делала на протяжении многих лет. Но с недавних пор, Лея стала замечать множество щелей в его броне; она знает, что под ней скрывается хороший человек, даже если Хан сам не догадывается об этом.
Однако, есть множество причин, почему она не должна давать волю своим желаниям.
Соло отстраняется, будто бы читая ее мысли.
- Перестань, - шепчет она, не понимая, откуда берутся силы на слова.
Не смотри на меня так. Не своди меня с ума. Не наслаждайся своей властью над моими чувствами.
Возможно, всё именно так. Или наоборот - не останавливайся, делай, что хочешь, только не отпускай меня.
- Лея, тебе надо задуматься, - улыбка на его губах теперь совсем другая: менее радостная, более горькая.
- Задуматься о чем? - отвечает девушка. Это звучало бы уверенно, если бы у нее не было сбито дыхание.
- О своей жизни, - сухо говорит Соло, и внезапно их вновь разделяют два метра, а его неугомонные руки возятся с рычагом. Пространство вокруг нее кажется слишком пустым.
Лея ненавидит себя за такие мысли.
- Идет война. У людей вроде тебя и меня нет времени для сожалений. К завтрашнему утру мы можем уже умереть, если не хуже. Я хочу сказать, мы не можем себе позволить убегать от очевидного, только потому что в будущем оно может принести нам неприятности. Я имею ввиду - кто знает, есть ли оно у нас, будущее?
С таким зловещим заявлением Хан разворачивается, чтобы уйти. Он почти спешит, как будто сказал слишком много.
- Хан, что ты хочешь этим сказать? - спрашивает Органа, с облегчением замечая, что ее голос вновь вернулся к привычному властному тону.
Соло улыбается ей через плечо, прислоняется к косяку и возится с мигающей лампочкой, как будто всё это его не касается. Как будто всё это его не волнует.
Но Лея знает - он просто не в силах смотреть на нее, когда он не может с точностью сказать, откажет она ему или нет. Хан терпеть не может чувствовать себя настолько уязвимым. Ей знакомо это чувство.
- Я хочу сказать, что пора начинать делать то, что хочется, принцесса.
- Откуда ты знаешь, чего я хочу?
- Разве я говорил это? - Хан наконец разворачивается, чтобы взглянуть на нее. И все равно прижимается к стене, одной рукой держась за косяк, а другой - обхватив поручень, как будто контакт со своим кораблем - всё, что держит его сейчас на ногах. - Всё, что я имею в виду, солнышко, так это если я тебе для чего-то нужен, то я никуда не уйду.
Опять ложная ухмылка. Есть в ней что-то болезненное, Лея понимает это спустя пару мгновений. До нее внезапно доходит, что она делает ему больно. Это не просто игра, в которой он проиграл, в этот раз за разговором скрывается нечто большее - и наблюдать его боль невыносимо.