— Ты охренел?!
— Определённо, да. Есть еще претензии? — иду к шкафчику, снимая с себя рекламный костюм.
— У тебя вообще нет совести!
— Да, нет и не было. Зачем ты озвучиваешь очевидные вещи?
Киса пробегается взглядом по моему обнаженному телу.
— Выключи, наконец, свой цинизм. Я вообще не понимаю, какой ты настоящий, — вскидывает руки, разыгрывая драму.
— А я сейчас настоящий. С тобой я такой. Ничего другого для тебя у меня нет, — бью словами. Резко, но так надо. Лучше изначально расставить все точки.
— Ну и кто она?
— Кто она?
— Сам обвинял меня в измене, строил из себя оскорблённого, — тараторит она, ковыряясь в своей сумке. Не помню, чтобы я оскорбился. Мне в принципе было плевать, кто ее трахнул после меня. Просто стало противно и брезгливо. Но не могу сказать, что не ожидал от нее такого. Все логично.
— У меня, значит, нет моральных принципов, а у тебя они есть? Я беременна… — истерит, что-то листая в телефоне. — Для тебя нормально таскаться со шлюхами напоказ, когда я беременна?
Хочется сказать, что шлюха в моей жизни была только одна, но я сдерживаюсь, не опускаясь до оскорблений.
— Я ни с кем не таскаюсь, уйми свой бред. Истерик я не заказывал.
Одеваюсь.
— Да что ты, — язвительно усмехается и сует мне в лицо телефон. — Смотри! Если ты не помнишь, с кем таскаешься.
Там видео, снятое на плохую камеру.
Забираю у Кисы телефон, всматриваясь. Когда понимаю, что это, прикрываю глаза. Нет тут ничего такого, что бы я хотел скрыть или за что мне было бы стыдно.
Кто-то снял, как мы тусили с Вишней на набережной. В моей машине орет музыка, я прижимаю Анну к себе, целую, трогаю, шепчу на ухо. Слава богу, видео обрывается до того, как я уработал отморозков. На видео перешёптывания каких-то девок, которые узнают меня и охреневают.
— И? Классный видос. Только это не шлюха.
— Ммм, как интересно. И кто же это?
— Это моя женщина. Видео с ней меня не компрометируют. Я могу прокричать всем. Это моя любимая женщина! — выпаливаю я.
— Любимая?! Любимая?! — Киса приходит в ярость. — А я тогда кто? Я и наш ребёнок? — оскорбленно и обиженно предъявляет. Сейчас я, наверное, должен почувствовать себя последней мразью. Она беременна, а я люблю другую. Драма года. Но нет, ничего подобного не чувствую. Может, Киса и права – я циничный мудак, настоящая беспринципная сволочь.
— А как ты хотела, Кира?! Как?! — тоже повышаю голос, начиная выходить из себя. Иду на нее, пока Киса ни вжимается в стену. Я и так на нервах, не самый лучший момент она выбрала для выяснений отношений. — Думала, что я сразу упаду тебе в ноги и заживём мы долго и счастливо, записывая «семейный» контент? Так ты себе нарисовала?
Киса молчит, испуганно поджимая губы.
— Так, — отвечаю за нее. — Давай сразу проясним один момент. Если тест на отцовство покажет мою принадлежность к этому ребёнку, то «нас» все равно не будет. Ни при каком раскладе. Будешь ты, буду я, как отдельные автономные личности, и наш ребёнок, которого я признаю и буду заботиться. Все. У меня будет своя личная жизнь и любимая женщина. Чего и тебе желаю. Все! Я понятно доношу?
— Понятно, — хрипит Кира, прикрывая глаза. Губы трясутся, всхлипывает. Мне даже жалко ее. Но не до такой степени, чтобы обмануть, пообещав, что все будет так, как она хочет. Еще ни один ребенок не привязал мужчину к женщине.
— Кир, давай успокоимся и просто решим вопрос, как взрослые люди. Ребенок уже есть, чей бы он ни был. Если надо, я помогу тебе. Прямо сейчас, невзирая на отцовство. Просто по-человечески.
— Знаешь, это твой ребёнок, я чувствую. Но мне от тебя уже ничего не нужно! — фыркает она. — И не будет нужно, даже когда отцовство подтвердят на бумаге. Пошёл ты, Мот! — толкает меня в грудь и убегает.
Втягиваю воздух. Да пиз*ец как это все сложно.
Сука! Бью кулаком в кафельную стену. Ну почему все так! Нет, я знаю ответ. Не упало это все с неба. Сам виноват. И расхлёбывать теперь мне мою разгульную жизнь долго…
Глава 24
Матвей
— Игорь! — окрикиваю мужика, когда он выходит из здания реабилитационного центра. Я сдержан и уверен в себе. Звонить и предупреждать о своем визите к мужу Анны не стал. Я спокоен. Начнём с вежливых и настойчивых просьб, а дальше – как пойдёт.
Мужик оборачивается, и я читаю в его взгляде недоумение. Конечно, он меня узнает. Походит, вопросительно вздергивает брови.
— Добрый вечер, — я сама вежливость, здороваясь почти без язвительных нот. Мужик кивает. — Давайте сядем в машину, есть разговор.
— Говори здесь, — переходит на «ты», хотя я такое право ему не давал. Окей. Пытаюсь сдерживаться. — Что тебе нужно?