Обхватываю ее бедра и резко, под ее сдавленный крик, вхожу.
— Да! — хрипло стону, закатывая глаза. — Кричи, у меня хорошая шумоизоляция, — хриплю, начиная двигаться.
— О боже, Матвей! — хватает воздух, когда я выхожу и снова резко вхожу, еще и ещё, доводя нас до предела. И вот когда мы почти на грани, останавливаюсь, снова наклоняюсь, ложась грудью на ее спину, прикасаюсь губами к ее ушку.
— Я люблю тебя, — хриплю, хватая воздух. Нет, я не планировал вот так признаваться ей в любви. Это непроизвольно вырывается из меня, на эмоциях. — Да, вот так быстро и по-сумасшедшему. И хочу, мать твою, взаимности. Эгоистично хочу! — не двигаюсь, хотя очень хочется. Ощущаю, как мышцы ее лона сокращаются, требуя продолжения. — И ты первая, от кого я так много хочу. Вот такая я сволочь. Я предупреждал... — выдыхаю ей в ухо. Резко поднимаюсь, хватаю ее руки, завожу за спину, удерживаю запястья, начиная двигаться. Быстро, сильно, до предела, до боли и сладких судорог, пока мы ни кончаем почти одновременно, хрипя от острого и болезненного наслаждения. Мне кажется, я умер в ней. И это самая сладкая смерть. Пусть она не заканчивается.
Отпускаю ее руки и уже аккуратно, в порыве нежности зацеловываю ее плечи, спину, поясницу, ощущая, как Аня еще содрогается. Такая чувствительная и красивая у меня девочка. Зря я на эмоциях все это выпалил. Требую от нее много. Да, все требую! А сам многое скрываю...
Остыть надо и принимать то, что есть...
А я, сука, не умею довольствоваться малым!
Я привык брать от жизни все и сразу. Эгоистичная сволочь.
Аккуратно выхожу из нее, стягиваю презерватив, кидаю его в пепельницу. Вишня поднимается с кресла, пошатывается, глаза еще пьяные, невменяемые. Подхватываю ее за талию, сам сажусь в кресло, сажаю Аню сверху, лицом к себе, вынуждая оседлать себя.
— Прости, забудь все, что я здесь наговорил, — устало произношу я, поглаживая ее спину, бедра. Анна утыкается в мою шею, целует кожу, обжигая горячим дыханием. Приятно, снова накатывает горячая волна дрожи.
— Нет, это нельзя забыть. Ты был искренен, и это ценно, — шепчет мне в шею. — Ты такой какой есть, и мне это нравится. Помнишь, я говорила, что пустая, а ты обещал наполнить?
— Помню, — откидываю голову на спинку кресла, кайфуя от ее ласки, прикрывая глаза. Ее шёпот, нежность и запах нашего дикого секса приносят умиротворение, и вся моя агрессия слетает. Удивительная женщина, никаких претензий и обид. Она чувствует и понимает меня. — Так вот, ты наполнил меня. И взаимность есть, — покрывает поцелуями мои скулы, ластится, как кошка.
Взаимность есть.
Улыбаюсь, не открывая глаза, боясь спугнуть эту взаимность. Вишня целует мою улыбку. Хорошо. Я почти в своем персональном раю...
— Футболки у тебя есть? — спрашивает она. — Хочу снять белье, как ты любишь. И кушать хочу. Приготовим что-нибудь?
Поднимаю голову, заглядывая в красивые глаза Вишни.
— Ты останешься?
— Да, сегодня останусь.
Только сегодня...
А завтра?
Не задаю этот вопрос вслух.
Глава 25
Анна
Горячее дыхание обжигает шею, сильные руки бесцеремонно задирают футболку, чувственные губы впиваются в шею. Мерзавец себе не изменяет, мое утро снова доброе, сладкое и горячее.
— Вишня моя, — шепот на ухо, от которого бегут мурашки.
Я еще сплю, но тело остро реагирует на прикосновения Матвея. Он молод, да, но уже умеет любить. Игорь, как оказалось, не умел. Совсем не умел.
Умелые руки Матвея сжимают мою грудь, играя с сосками, внутри меня что-то очень сладко сжимается. На прикосновения Игоря я так не реагировала. Я вообще полагала, что таких мужчин не бывает. Таких настоящих, эмоциональных, чувственных и умелых. Прогибаюсь, откидывая голову на плечо парня.
Мы в его квартире. Нет, мы не живем вместе, нет, я не переехала. Но Матвей и правда Мерзавец. Умелая сволочь, как он себя называет. Я не дала согласия, но по факту эти десять дней мы провели вместе. То у него, то у меня спим в одной кровати, завтракаем вместе. Матвей любыми уловками, лаской, страстью, иногда грубостью вынуждает меня сдаваться в его горячий, сладкий плен. И слукавлю, если скажу, что мне это не нравится. Мне тридцать два, я была замужем, но в моей жизни никогда не было настоящего мужчины.
Млею от грубой нежности. Знаете, нам кажется, что жёсткость и грубость в постели хороша только в фильмах. Нет, все зависит от мужчины рядом. Когда его сильные руки в порыве, грубо, до боли сжимают грудь, а горячие губы нежно целуют шею...