– Леонид-ака, будьте добры… Мне – поменьше, а то фигура… – на корпоративах по имени-отчеству никогда друг друга не называли, но богатство языка позволяло проявить уважение к старшим, будь то возраст, или чин: поэтому все здесь были либо «ака», либо «опа».
И лишь к Михаилу и ещё паре чудом сохранившихся «европейцев» Леонид обращался просто по имени. Здесь наблюдалось нечто вроде расовой солидарности…
– Конечно, конечно, Хуррият-опа, минутку… Пожалуйста! – Леонид не знал, что именно имела в виду увядающая женщина, весившая далеко за сто, упоминая о «фигуре». Да, собственно, и не стремился узнать.
Мерзинийский народный плов Леонид не любил.
И не потому, что тот был не вкусен – наоборот: и запах, и цвет, и дизайн риса, мяса и кишмишинок с горошинами всегда нравились ему. Вид великолепный – настоящий восточный эксклюзив для гурманов…
Просто для того, чтобы кишечник мог нормально переварить полупропаренный рис благородных сортов, нужно два дня. И огромный живот.
«Мамон», как его гордо именовали обладатели: все мужчины-мерзинийцы старше тридцати. А кое у кого он отрастал и к двадцати пяти – в силу наследственности…
Так что это «достижение» выработало у всех местных мужчин традиционную походку. Вперевалку и гордо неся пузо в двадцати сантиметрах впереди себя остального… То есть – лишь ничтожного приложения к «авторитету».
Шутки шутками, а Леонид и сам старался выпятить, когда вызывали к начальству – иначе и слушать его доклады стали бы вполуха! Кто уважает тощих? Худоба – признак бедности и плебейства.
– Леонид-ака! А как поживает ваш младший брат? – не то, чтобы Камилочка из отдела кадров интересовалась его братом, просто, очевидно, ей надо что-то достать…
И точно. Её интересовали новые игровые приложения для хайфона. Недавно она подарила дочери на день рождения (ну – как же! Иначе коллеги не будут уважать за излишне скромный Подарок!), и теперь хотела загрузить новые игры.
Брат Леонида (правда, двоюродный) занимал не последнее место в Чурессийской фирме, занимавшейся адаптацией таких игр и прочих прикладных программ для продвинутой техники. И иногда пересылал Леониду новинки – через ту же Сеть.
Леониду пришлось пообещать – с отделом кадров отношения портить нельзя!.. Впрочем, как и со всеми сотрудниками.
Хоть у постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что здесь сидит сплочённый коллектив, где все друг друга трепетно любят, уважают и ценят, Леонид прекрасно понял, и давно, что это совсем не так.
Как в кружке рукоделия крошечного городка, здесь царили интриги, подсиживания, откровенные и скрытые провокации, зависть, похоть – основанная на расчёте, карьеризм…
То есть всё то, что всегда имеется и прямо насаждается намёками и прямыми указаниями сверху, в любом достаточно большом сборище людей, жаждущих работать поменьше, а получать – побольше. Привет древним Римлянам: разделяй и властвуй!
Он вполне привык. И уживался.
Разговаривал, передавал-принимал, обсуждал и договаривался – практически на автопилоте: мозг реагировал на все сигналы автоматически, говоря – вот на это – «Да», на это – «Что вы говорите!», на это – «Возможно, когда-нибудь позже…».
Но – никогда – «Нет!»
На Востоке никогда нельзя никому в лоб отвечать «Нет!»
Прямое неуважение!..
– Михаил! А как у вашего сына с колледжем? Что решили с униформой? – не то, что Леониду и вправду интересно, введут ли юным юристам форму как у взрослых, или оставят кадетскую, но он знал: если не отвлечь на всякий случай память соседа от его расспросов о старике, отце Рахматилло, позже тот о них может вспомнить. А Леонид инстинктивно чуял, что это может быть важно. И решил подстраховаться. Мало ли!..
Проблем у сына, и расходов, связанных с обучением-воспитанием-одеванием, оказалось достаточно. Через пять минут Леонид уже жалел, что спросил: Михаил отличался обстоятельностью. Или, проще говоря, занудством.
Впрочем, всё сводилось к тому же, к чему всегда: с родителей тянули на всё: ремонт здания, класса, отопления.
Учебники (закупаемые для элитных учебных Заведений за рубежом), столы, наглядные пособия, компьютеры… А теперь – ещё и на униформу.
Единую для всех. Чтобы те, кто «победней», не чувствовали себя «ущемлёнными».
Вскоре подали традиционный чай и сладости. Погрызя немного чак-чака[1], что остался на блюде после того, как он «поухаживал» в очередной раз за соседкой, Леонид откинулся на спинку стула, и снова обвёл коллег доброжелательным внешне взором.