Колдун нетерпеливо взмахнул рукой. Поток черных искр, вырвавшись из его ладони, на мгновение скрыл крысу. Когда искры рассеялись, около лошади сидела стройная девушка с длинными золотистыми локонами и прекрасным бледным личиком, облаченная в белое платье. Подняв свои стальные серые глаза, она испытующе воззрилась на колдуна.
- Доченька моя! – король было кинулся к принцессе, однако новый взмах руки безжалостно переместил его к краю обрыва. Еще мгновение, и несчастный отец, оступившись, повис на крутой скале. Под ногами его чернела только разверстая пропасть.
- Выбирайте же, сударыня! – взволнованно воскликнул колдун, пытаясь перекричать неистовый ветер, игравший с его плащом. – Не в моей власти изменить условие проклятия, поэтому вы или спасете отца и навсегда останетесь крысой, или станете моей женой, позволив королю заплатить жизнью за ваш нестареющий человеческий облик! Обещаю – я сдержу свое слово и приму любое ваше решение!
- Доченька, пожалуйста! – прохрипел король, из последних сил цепляясь за скалу и раскрытыми от ужаса глазами глядя на страшные зубья, торчавшие далеко внизу.
Однако принцесса молчала. Она лишь сделала несколько шагов к обрыву и бесстрастно взглянула на перекошенное лицо отца. Она думала о том, что перед опасностью в лице злого мага он беспокоился о каких-то жалких герцогских угодьях, а потом сдался, забыв о королевстве и оставив ее прозябать в теле беспомощной омерзительной крысы. Крысы!
Минуты шли одна за другой, а принцесса по-прежнему стояла и смотрела на отца. Она видела, как с края скалы соскользнули сначала пальцы его правой руки, затем мизинец и безымянный левой. Когда за последним соскользнувшим пальцем раздался душераздирающий вопль, принцесса не сдвинулась с места и продолжала невидящим взглядом смотреть туда, где секундой ранее висел король.
- Ты не пожалеешь о своем выборе, – шепнул девушке на ухо подошедший колдун Эспард. Нежно погладив ее золотистые переливчатые локоны у виска, он тихо сказал: – моя очаровательная мерзкая Лили, как же я тебя люблю!
- Стой, Эспард и Лили?! – ужаснулась Азильда, невольно отшатнувшись назад. – Но это же имена наших родителей!
Ее брат ничего не сказал. Еще в середине рассказа он понял, в чем дело, и теперь лишь мрачным взглядом буравил портрет на стене, размышляя о том, как умело Авриль заменила в сказке название всех мест.
Служанка угрюмо покачала головой. Она была уже очень стара и не боялась гнева Лилиан и Эспарда. Авриль всегда твердо верила в то, что дети должны знать правду о родителях, однако теперь, глядя на лица Эрклава и Азильды, впервые усомнилась в правильности принятого решения.
Во всех ли случаях нужна нагая истина, отталкивающая омерзительным уродством обнаженных фактов, или порой ее все-таки стоит прикрывать воздушным покрывалом убаюкивающей лжи, чтобы не лишать ребенка спасительной веры в то, что должно быть самым сильным из всех его оплотов – семью?
Конец